Искры гнева (сборник)

Давно он не был здесь, но по известным ему приметам узнавал эту местность. Вон там, за лесной каймою, городок Тор. Немного правее, в степной мглистой долине, где виднеется, словно запруда, узкий горбатый перевал, — река Бахмутка. Она неровной дугою поворачивает на юг и течёт к соляному городку Бахмуту. Туда, в тот городок, Гордей и держит путь. Но поедет он не берегом реки, а стороной — буйно-травной степью. Так безопаснее. Не встретишься с нежелательными людьми. А если даже кто-то и преградит тебе дорогу, то есть где разминуться — можно спрятаться в заросшей высокими травами лощине или в густолиственном буераке.

Конь шёл ровным шагом, выбирая где удобнее. Иногда его грудь раздвигала высокие густые полынные заросли. Сбитая тускло-серая горьковатая пыльца забивала дыхание, клубилась вокруг серой метелицей. Через некоторое время начали всё чаще встречаться кусты тёрна, и Головатый свернул на торный шлях.

Дорога стелилась к Бахмуту, а Гордей всё порывался повернуть на запад. Если переправиться через речку Бахмутку и проехать немного по-над Северским Донцом, то вскоре очутишься в селе Маяки. Там живёт бывший понизовец Пётр Скалыга. Вместе с ним в отряде Кондрата Булавина Головатый мчался от Днепра к Дону, к Хопру. Кажется, именно в этих местах они переходили Бахмутку, когда с атаманом-булавинцем Семёном Драным рвались к местечку Тор, чтобы вступить в бон с царским войском.

Головатому очень хочется повидаться с побратимом Петром Скалыгой.

"Хорошо было бы побывать и в соляном городке, — думает Гордей. — Разыскать друзей, вспомнить бывальщину: огненный вихрь, смертельные бои-сечи за волю… Да, хорошо бы… Но сначала нужно побывать в Бахмуте, пробраться к тайнику, где спрятаны ценности и оружие, убедиться, что всё цело, решать, как быть дальше с ними. А тогда уже можно думать и о другом…"

Смеркалось. Городок обступала тьма. В широкой низине над рекой мигали в окнах хат огоньки. Над соляным промыслом сквозь чёрную пелену ночи в небо вздымалось бледноватое зарево.

За околицей в зарослях Головатый стреножил и пустил пастись коня. Там же, около приметного дерева, оставил свою бурку и направился к околице городка. Никем не замеченный, он миновал солеварни, перебежал улицу, что вела к мостку через речку, садами добрался к крепости и залёг в дубовой рощице вблизи церкви.

Церковь в Бахмуте — самая приметная постройка. Округлым, будто огромная груша, куполом она величаво возвышалась над приземистыми хатками, над вершинами деревьев. Церковь эту возвели казаки Изюмского полка, которые селились над Бахмуткой. Они варили здесь соль и несли сторожевую службу в крепости.

Когда совсем стемнело, Головатый, убедившись, что поблизости нет никого, вышел из засады. Крадучись подобрался к церковной стене, к её северному крылу.

Там на уровне одного аршина отмерил от каменного фундамента растопыренными пальцами — большим и указательным — влево двенадцать пядей, нашёл на кирпиче неглубокую трещину. От той метки отмерил ещё три пяди вниз, к ребру ничем не приметного кирпича, и начал его расшатывать. Но кирпич не поддавался, лежал неподвижно.

"А может быть, я ошибся?" — подумал Гордей.

Он перемерил во второй раз. Но пальцы снова коснулись того же кирпича. Тогда Гордей для измерения взял расстояние между большим и средним пальцами. Когда он перемерил в третий раз, то под рукой оказался уже новый кирпич. Надавил на него. Кажется, пошатнулся. Гордей надавил ещё раз, затем ухватил за едва заметный выступ и вытащил. В неглубокой выемке в стене нащупал то, что искал: большой медный ключ.

У дверей церкви Головатый остановился, осмотрелся по сторонам, прислушался. Потом осторожно отомкнул замок, вытер саквами[10] пыль с сапог, вошёл в церковь и запер за собой дверь. Ощупью добрался до алтаря и полез под широкий, накрытый ковром престол. Под ним на каменной плите нащупал небольшое, как подковка для сапог, углубление. Правее от него на другой плите было такое же углубление, но не посредине, а с краю. На эту плиту Гордей сильно надавил рукой, ещё и ещё… Наконец плита плавно сдвинулась с места, открыв узкое, как нора, отверстие. Головатый просунул в него саквы, а потом протиснулся и сам.

Сначала пришлось ползти, но вскоре ход стал выше — можно было подняться на ноги и идти во весь рост. Пробираясь по-над стеной, укреплённой дубовыми горбылями, Гордей ощупывал руками замотанные в рядна, укутанные паклей, смазанные жиром ружья, пики, бердыши, ятаганы, пистолеты. Всё это спрятано здесь Кондратом Булавиным, Семёном Драным и их боевыми побратимами.