Искры гнева (сборник)

В немой скорби укладывались чумаки на ночь около свежей могилы: не переговаривались, не пели песен. Все были словно окаменелые.

Плыла тёмная холодная ночь. Обходя лагерь, проверяя внимательность дозорных, Головатый увидел, как неподалёку от дороги, в кустах, блеснул вроде бы какой-то огонёк. Он насторожился и неслышно подошёл к густому терновому кусту. Прислушался. До его слуха донёсся приглушённый разговор:

— У наших потерь немного… Ордынцы угнали с собой шесть лошадей, и погибло четыре Саливоновых вола…

— Кислиев только один. Тот, что ходил в паре с однорогим, половым…

— Расскажем, как было, поверит…

— Поверит, татары ведь оставили метку.

— Да ещё какую…

Страшная догадка закралась в душу Гордея. Он готов был тут же броситься, дознаться, кто ведёт такой разговор, но сдержал себя и начал отходить с намерением подойти к кусту с другой стороны и накрыть собеседников будто случайно.

Но не удалось.

— Кто-то приближается, — послышалось предостерегающее, и из-за куста вышли Михаил Гулый и Карп Гунька. Увидев Гордея, они подошли к нему.

— Калякаем себе про то про сё, — проговорил Михаил, позёвывая. — А оно клонит ко сну.

— Но караулим как следует, — добавил Карп.

— Это хорошо, — кивнул Гордей и пошагал дальше. Он не слышал, как Гулый выругался ему вдогонку, а Карп тихо сказал:

— И откуда он, дьявол, взялся? Подходил очень тихо. Мог бы и услышать. Надо проследить, проверить.

— Проследим, Карп. Не убежит, — зло сплюнул Гулый и, корчась от сдержанного хохота, добавил: — Благодетель, низкая чернь, Зайда проклятый!..

В ту ночь Головатый не спал. Он, словно лунатик, кружил и кружил степью и не мог успокоиться. "Как же это всё произошло? — ломал голову Гордей. — Как же я прозевал?.. Значит, эти двое — приспешники Саливона?.. — Он скрипел от злости зубами и готов был кричать на всю степь: — Смотрите! Вот он, дурак! Битый, но недобитый. Видите, кому он везёт этот камень?.. Саливону! Видите?.. Но ведь можно везти и не довезти, — осенила вдруг Гордея спасительная мысль. — Да! Можно не довезти!.. Интересно, сколько же Кислиевых возов?.. Каменчанские возы известны. А остальные, значит, понизовцев и Саливона? Так сколько же именно его?.."

На рассвете чумаки начали готовиться в путь. Развитые мажары разгрузили. Всё добро, что было на них, — уголь, рыбу и соль — переложили на неповреждённые возы. Освободившиеся волы — две пары — должны были идти как запасные.

Когда сборы были закончены, чумаки собрались около могилы. Они сияли шапки и упали на колени, низко склонив в скорби головы.

— Прощайте, друзья-побратимы! — медленно, взволнованно сказал Гордей. — Мы вовек не забудем вас!

— Прощайте!

— Не забудем! — повторили следом за Гордеем так же взволнованно чумаки.

— Мы будем мстить за вашу смерть! — продолжал Головатый. — И знайте: добро, за которое пролита ваша кровь, не попадёт в хищные руки! Не попадёт! — почти выкрикнул решительно и, встав на ноги, многозначительно посмотрел на Карпа Гуньку и Михаила Гулого, которые, как ему показалось, тоже многозначительно переглянулись между собой.

В полдень, когда обоз остановился передохнуть, Гордей позвал Савку и начал, как это делал обычно на отдыхе покойный Мартын, осматривать с ним возы.

— А посмотри-ка, друже, на того однорогого, — сказал Головатый, показывая на вола, который пасся у дороги.

— Хороший воляка, приметный, — ответил Савка.

— Вот в этом-то и вся закавыка, — продолжал Гордей. — А не примечал ли ты его раньше?..

Савка задумался, ещё не понимая, к чему этот вопрос.

— Может быть, ты видел его в том нашем весеннем обозе или где-то в другом месте? — спросил Гордей.

— Так однорогих у нас несколько. А этот будто… Кислиев… — с удивлением проговорил вдруг Савка. Он подошёл ближе к волу и разглядел на роге знакомые приметы — полосы, натёртые налыгачем. — Да я ж не раз запрягал его. Конечно, это Кислиев! — твёрдо заявил Савка. — А вон и кленовые грядки, берестовые опоры к осям, да и ярма, украшенные резьбой… Это же всё Саливона! Как же это?..

— Я, друже, тоже теперь думаю — "как же это?.." — проговорил Гордей. — Нужно доискаться. А пока что молчи! Вечером, когда станем лагерем на ночёвку, дам знак: встретимся, поговорим, посоветуемся и, может быть, отгадаем эту загадку…