Искры истинной магии

Глаза Ассасина сузились до практически отсутствующих щелочек, кожа, стремительно сереющая, вдруг натянулась, как барабан, на внезапно выступивших вперед скулах, а его пальцы схватили за древко и дернули. Обломанная деревяшка осталась в ладони моего друга. Артем зашипел, как стая гадюк, лицо окончательно стало подобием какой-то жуткой костяной маски, и он одним прыжком перемахнул через сидящего на месте кучера Аллисандра и опешившую от такого фортеля конягу.

– Да стой ты! – проорал ему вслед Алколит и тут же пригнулся. В доски повозки что-то глухо стукнуло. А на меня упал сиганувший под сомнительную защиту невысоких бортов охотник, уже сжимающий в руке свой лук.

Только теперь я понял, что нас атакуют, и выдернул из прислоненного к стенке повозки мешочка полюбившуюся шипованную «волшебную палочку». И лишь затем встал.

Диспозиция была такова: поперек дороги лежало дерево, рухнувшее почти на морду лошади в первой повозке. В самой телеге никого живого уже не было. А вот во второй кипела драка: шестеро пугал самого разнообразного вида с различным режуще-дробящим инструментом, плохое состояние которого было видно даже отсюда, пытались добить крестьянина, отмахивающегося от них длинной оглоблей. Седьмой тип в костюмчике – грозе ворон – лежал под ногами у своих соучастников и попыток встать не делал. В третьей телеге один наш спутник раскручивал над головой пращу, второй же, как и Аллисандр, вооружился луком и пускал в заросли рядом с упавшей лесиной стрелу за стрелой. Вряд ли точно, зато быстро. Вылетевшая оттуда оперенная палочка со стальным наконечником на моих глазах пронзила ему руку. И тут Ассасин добрался до нападающих.

Первого он ударом в челюсть подкинул в воздух на высоту не меньше метра, на ногах у того были настоящие сапоги, почему-то с высоким каблуком, а второго полоснул видоизменившейся рукой, распоров ему живот. И тут третий огрел его по спине не то чересчур прямым серпом, не то слишком гнутой саблей. Только теперь воспарившее тело брякнулось на землю, и голова его вывернулась под невозможным для живого углом. Оружие застряло в спине моего друга, а сам он, развернувшись к опешившему и выпустившему рукоять разбойнику, вцепился тому в горло, как дикий зверь. И, кажется, начал пить кровь умирающего.

– Навались, братья! – отчаянно заорал неведомо кому владелец оглобли и тюкнул своим оружием по темечку еще одного бандита, замершего в растерянности при виде кончины своих подельников. Только после его вопля я обмер и, понимая, что не успею добежать до разбойников, уже замахивающихся на замершего со своей жертвой Ассасина, метнул булаву. Импровизированный снаряд до цели не долетел, вместо неприятеля он едва не пришиб пращника из телеги впереди. А вот у Алколита получилось лучше. Кинутое им гоблинское копьецо, извлеченное не иначе как со дна повозки, преодолело немаленькое расстояние и ткнулось в ногу мужику звероватого вида, который уже замахнулся дубиной на Артема. Раненый заорал, и тут же в горло ему вонзилась стрела, пущенная Аллисандром. Последний разбойник развернулся и сиганул в кусты, откуда почему-то прекратили лететь стрелы. Среди веток мелькнула удаляющаяся спина. Не одна. Нападающие отступили.

Я выскочил наконец из повозки и помчался вперед, лишь на мгновение задержавшись, чтобы подхватить свою булаву. Мне казалось, что еще чуть-чуть – и залитый кровью Ассасин рухнет, чтобы никогда больше не подняться, но еще можно успеть…

– Ничего себе ириска, – обрадовал он подбежавшего меня и, выпустив из рук труп, уселся прямо на дорогу. Его лицо медленно претерпевало обратную метаморфозу, вновь начиная походить на человеческое.

– Ты живой? Ты в порядке? А ну не шевелись, дай излечу рану, – только что не плясал вокруг него я, создавая целительное заклинание.

– Отвянь, Айболит самозваный, – послал меня Артем. – Посмотри лучше людей, им помощь нужна, а я в порядке, синяками отделаюсь.

– Какой «в порядке»? – возмутился также добравшийся до «больного» Алколит. – Боли не чувствуешь, это бывает, это аффект, но кровью он тебе истечь не помешает, а ну-ка дай рубаху разрежу…

– Отвянь, эскулап! Иди других препарируй. Кольчуга на мне.