Искры тьмы. Часть 5 (СИ)

— Алый резонанс, Обещание, или крыса? — наклонив голову на бок, поймал я взгляд гоблина.

Квизз изменился в лице моментально. Не сильно, нет. Но заминку в его, плавных до этого, движениях мог увидеть только я. С моим-то разогнанным восприятием.

— Это что, загадка какая-то? — хохотнул, нелепо махнув рукой, Квизз. — Ты же знаешь, я больше по силовой части, а мозгами думать это не ко мне.

Второй удар шарика из колыбели, в сознании не просто отрисовался, но уже вспыхнул. Только вот почему-то в этот раз с другого конца оторвался ни один, а целых два. Неправильность этой мысли только-только вспыхнула, заставляя уцепиться за что-то важное, как внимание привлекло шипение гоблина. Успеваю отметить его, искаженное в гримасе, лицо и небольшую склянку, что Квизз раздавил в ладони. А на стол с его рук капает красная, тягучая жидкость, больно уж похожая на кровь.

Щелк, вернулись два шарика, проталкивая импульс уже не через подобных себе, а через моё сознание. Картинка перед глазами стала темнеть, а тело налилось такой тяжесть, что невольно захотелось отдохнуть. Какая-то частица внутри меня орала во всю глотку, но отмахнуться от неё, словно от надоевшего насекомого, удалось без труда.

Да, я определенно заслужил этот отдых. Всё остальное — после.

Глава 14. В гостях.

— Очнись, же! Ну! — хлесткая пощечина такой себе будильник.

Да и жаль, что голос мужской и неприятный.

— Уберите это недоразумение, — холодный женский звучал уже более приятно.

— Сука, — прохрипел мужской в ответ. — Давай, подойди поближе. Или что, снова спрячешься за своих шлюх?

— Бедный, милый мальчик, — такое снисхождение в тоне, что у меня самого невольно зачесались руки. — Мне даже жаль тебя. Немного. Уберите его! Мешает.

Какая-то возня, скрежет и звуки ударов. Приятный слуху звук, когда металл распарывает плоть и снова тишина. Приятная, мягкая, убаюкивающая.

Сознание вернулось рывком и внезапно. Вот еще вокруг тьма, как вдруг её словно сдергивают, а свет с неприятной резью рвется в глаза. Следом пришла боль. Неприятная, пульсирующая, она заполнила собой всю черепную коробку, напрочь лишая меня способности мыслить. Дернулся, было, чтобы сжать виски, но вместо этого почувствовал сдавливающие кандалы и звон цепей. Пришлось терпеть так, постепенно переваривая поступающую информацию. Слишком яркий свет лишал меня возможности видеть, поэтому только слух, нюх и осязание. А с гвоздями в башке, которые еще и ходуном ходят, это прям такое себе.

Что последнее помню? Квизз, его искривленная рожа и склянка крови, что он раздавил в ладонях. После пришла темнота. Совпадение? Не думаю, ага.

Вновь рывок руками, попытка переступить с ноги на ногу, и прислушаться к звуковым волнам, что расходятся от цепей. Итак, помещение совсем небольшое, причем не клетка. Закрытая камера, скорее всего. Бьющий в глаза свет не обжигал, но глаза всё никак не хотели к нему привыкать. А еще сильно пахло сыростью.

Казалось бы, в чем проблема? Скиллы и на свободу! Только вот глупо надеяться, что если кто-то может отключать их для боя, то и это место оставит без подобной фишки. Нет, всё не так просто.

А еще я голый. То есть абсолютно. Боятся, однако.

Что ж, без информации делать какие-либо выводы глупо, а значит, ждем. Должны же местные как-то себя обозначить, тогда и будет думать.

Надолго меня одного не оставили. Прошел от силы час, как внимание привлек цокот каблуков. Навскидку их было трое. Стойкий и резкий аромат духов дополнил картину и, кажется, по расе здесь гадать не приходится.

— Ну, здравствуй, Серый, — только вот голос стал полной неожиданностью. Причем неприятной.

— И тебе привет, Алена, — усмехнулся в ответ, пытаясь разглядеть хоть что-то.

— Меня зовут иначе, — холодные нотки в голосе слышать было непривычно. — Впрочем, сейчас это неважно.

Щелчок и яркий свет тухнет, переставая высвечивать мне глаза.

Естественно, вот так сразу, зрение не приспособилось. Пошли томительные минуты ожидания, когда, наконец, зайчики перед глазами пройдут и можно будет осмотреться.

Но этих минут никто не дал.

Сначала почувствовал легкое касание чем-то холодным до своей груди, а потом стало немножко больно. Лезвие вошло на несколько сантиметров в плоть, и стало скользить по груди, вычерчивая символы.

— Знаю, что ты упертый мальчик, — спокойный тон такого знакомого голоса, звучал обманчиво. — Поэтому и не буду зазря тратить время на разговоры. Твой сосуд, как и разум, тоже достаточно крепки для простых пыток, а значит, придется пойти по другому пути.

— Да делай, что хочешь, — усмехнулся я. — Всё равно эта сука так и останется в камне.

Хлесткая пощечина неприятно ожгла болью. Причем, было там что-то еще, кроме простого физического воздействия. Иначе не было бы того онемения и резкой, тягучей боли, что на долгие минуты завладели лицом.