Искупление

– Значит, завтра с утра все решится, – пробормотал Торн. – Тогда вот еще что объясни мне, Друкет. Я ведь бывал в дозорах на окраине Вандилского леса. И навсегда запомнил, что ни геллы, ни вандиллы, ни прочий разбойный люд никогда не могли друг с другом договориться. Объясни мне, почему они вместе штурмуют Фригу? К тому же гибнут и все равно лезут? Кто их гонит? Кто сумел взять власть над всей этой… шайкой?

– Голос, – после паузы сказал Друкет и как будто с досадой мотнул головой, прикусив при этом губу.

– Голос? – не понял Торн.

– А ты думаешь, что по воле… богов только зараза садится на тела? – спросил Друкет. – Всякое случается. И чужая воля по-разному проникает в человека. Вот, сгоняет разбойничьи шайки в орду и бросает ее на стены и ворота Фриги. Да если бы только разбойничьи. Там ведь и крестьяне, и охотники, и бортники, и даже торговцы. Лес словно гребнем вычесали. Мы же перебили их там уже тысячи. Будь они в здравом уме, давно бы уже разбежались по норам. Да и вандилы – не так их много тут было. Вот, у тебя в отряде Падаганг, Лон сказал, что отличный воин, славно сражался у ворот. Наверное, один из лучших мечников был в бальдарском войске? А теперь прикинь, сколько бальдарцев штурмуют Фригу? Я тебе скажу, много. Думаешь они по своей воле идут на штурм?

– Не сходится, – пробормотал Торн. – Мы ведь тоже в Вандилском лесу. Отчего мы не гнемся под ту же волю?

– Сходится, – хмыкнул Друкет, снова, словно от досады, прикусил губу. – Кто-то не гнется, а кто-то и готов, ждет только случая. Да и с той стороны не все поддаются безумию. И голос не все слышат. Порой достаточно, чтобы кто-то рядом с тобой поддался. Дело в другом. На этой стороне тоже есть пусть не голос, но чья-то воля.

«Есть и голос», – подумала Гледа.

– Так что это получается? – не понял Торн. – Боги против богов?

– Люди против людей, боги против богов? – тихо засмеялся Друкет. – Вряд ли. Молись, чтобы боги не вставали против богов. Иначе весь Терминум будет подобен сухому листу, упавшему в лужу под ноги мчащейся коннице. Нет… Скорее по-другому – слуги богов против слуг богов. И чтоб ты знал, те, кого мы называем жнецами, те, кого мы не видим или, видим, но не узнаем, – не боги.

– Так куда же смотрят боги, если их слуги творят такое? – скрипнул зубами Торн. – Спят они, что ли?

– Может и спят… – пробормотал Друкет. – А может, их и вовсе нет. Спи, Торн. Завтра будет тяжелый день. Неужели ты думаешь, что я бултыхался бы в этом месиве, зная ответ на твой вопрос?

Торн поднял отряд почти затемно. Лучи солнца лишь начинали цепляться за верхушки скал, когда его спутники, разминая прихваченные ночной прохладой руки и ноги, забирались в седла, которые им пришлось покинуть уже через час. Ущелье закончилось, разбежалось в стороны горным плато, но сначала обрушилось пропастью, мост через которую не перебросил бы и великий строитель, дно ее скрывалось в тумане, а до противоположной стороны было с четверть лиги, не меньше. Но под нависающими скалами вдоль обрыва к западу уходила тропа, вся ширина которой была в два локтя, не больше.

– Это ж… бездна, – поежился Соп. – Пока до дна долетишь, облегчиться успеешь!

– Значит, умрешь налегке, – ответил Друкет. – Или упадешь на мягкое. Мы пойдем по этому карнизу. Его длина – половина лиги. Кое-где он даже поуже, но пройти можно. В Терминуме немало подобных пропастей. Кстати, как и ущелий, которые называются Проклятыми. Я уж не говорю про Большой провал. В Бальдарских горах есть Козья тропа, так там может пропасть, может, и не глубже, а вот дорога куда хуже и длиннее. Успокойте лошадей, угостите хотя бы хлебной коркой. Будете спокойны, и ваша лошадь будет спокойна. Не будете – вытаскивать из пропасти никто вас не станет. Нечего будет вытаскивать. Я первый, за мной Торн, кто последний?

– Я, – подал голос Хельм. – Лошадка у меня поздоровее прочих. Так, чтоб уж наверняка.

– Главное, не касаться клиньев, – предупредил Друкет. – Они кое-где забиты в стену. Это не рукояти для равновесия. Это подпорки в тех местах, где велика вероятность обвала. Скальная стена слабая.

– Так может, она и рухнула уже давно? – подал голос Брет. – Судя по дороге, тут годами никого не бывает.

– Пока еще не рухнула, – с улыбкой ответил Друкет. – Просто поверь мне. Но запомните, последние сто шагов, хотя карниз станет и шире, самые трудные. Магия начнет действовать. Проклятие Белой башни.

– Чего ждать-то хоть? – напрягся Соп.

– Всего, – ответил Друкет. – Что несешь в себе, того и жди.

– Вот ведь, зараза, – пробормотал Хельм. – Еще одна Пепельная пустошь, что ли?

– Магия, мать ее, – процедил сквозь стиснутые зубы Торн.