Искупление

– Нет, – поморщился Ло Фенг. – Мне не нужны новые знакомства. Расскажи сама то, что мне нужно знать. Например, почему они не соглашались уходить от менгира? Ведь у них не было ни воды, ни еды. Ты уговаривала их?

– Они с трудом понимают меня, – призналась Рит. – Тысяча лет – большой срок. Я вот с трудом понимаю гимны, которые поют в Храме Гнева Богов и которые затвержены со времен пророков. Язык меняется. Понемногу, но постоянно.

– Тысяча лет? – не понял Ло Фенг. – О какой тысяче лет ты говоришь? О той, что прошла со дня Гнева Богов? Причем тут твои гости?

– А ты думаешь, откуда они взялись?

– Откуда взялись? – Ло Фенг поднял руку, нащупал рукоять закутанного в мешковину меча над плечом. – Наши мудрецы говорят, что тысячу лет назад на твердь нашего мира упал корабль, что плыл по небесному океану. Его паруса разлетелись в стороны и окутали Терминум непроходимой пеленой. А полуразбитый корпус лежит где-то в недостижимом центре Хели и оттуда время от времени выбирается всякая пакость.

– Красивая легенда, – кивнула Рит. – Ничего не могу сказать насчет корабля, но из уст черных масок я слышала другое. И другое слышали мои предки, которые сами были детьми таких же пришельцев. Их и обычных женщин. Из геллов или из тех же фризов.

– Пришельцев? – переспросил Ло Фенг.

– Называй как хочешь, – вздохнула Рит. – Не было никакого корабля. Или о нем никто не помнит. Каждый из черных масок рассказывает одно и то же. И теперь, и в прошлые жатвы, когда бы их ни выплеснуло в наши края. Они стояли на страже священных камней и отбивались от белых масок, которые выныривали из мглы. Отбивались и знали, что когда все камни будут потеряны – миру наступит конец, зло поглотит его. И этот конец становился все ближе.

– И все? – нахмурился Ло Фенг.

– Почти, – пожала плечами Рит. – Затем словно плотная занавесь задернула небо и все вокруг, а еще через мгновение они оказались у тех же камней, чтобы снова ждать врага, но только мир вокруг них стал другим. Наш мир – не их мир.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Тому миру наступил конец, – вздохнула Рит. – Я так думаю. А нашему еще нет. Но все может случиться.

– Никакой ясности, – поморщился Ло Фенг. – Уже тысячу лет никакой ясности. А что говорят об этом они?

– Они думают, что умерли, – ответила Рит. – И все, что видят, это их послесмертие.

– А это что? – спросил Ло Фенг, показывая на небольшой вихрь, что скользил по гребню ближайшего бархана. Казалось, что юркий ярмарочный танцор закружился в танце, ускорился и, забыв, как вставать на обе ноги, умчался в вечное путешествие, обратившись в таинственный смерч. Красные порты окрашивали в красное нижнюю его часть, желтое цирковое котто в желтый – середину, черная кимрская шапка с раскинутыми ушными завязями в черную оголовок смерча. Развевающиеся лохмотья усиливали его сходство с воздушным вихрем, – Мираж?

– Вроде того, – улыбнулась Рит. – Надо же! Как ты его разглядел? Я сама вижу его, кажется, в третий раз в жизни. Это безумный монах. Может и мираж, но говорили, что кое-кому удавалось побеседовать с ним. Еще слышала, что пока он танцует, этот мир стоит. Ты думаешь, что вся магия – добрая она или недобрая, в Терминуме от менгиров? От жнецов? Нет. Не знаю уж, что тут было раньше, я мало что смогла найти об истории Терминума до дня Гнева Богов, но уж поверь мне, удар, который выдержала эта земля, не говорю уж о Большом провале, который едва не разорвал ее пополам, бесследно не мог пройти. Кимры верят, что все вокруг нас живое. И камни, и небо, и земля, и вода. И уж точно животные и растения. А если оно живое, значит может сойти с ума. Ну и одарить своим безумие всякого.

Ло Фенг поднялся на ноги, чтобы лучше разглядеть таинственного танцора, но тот развернулся на самом высоком месте бархана, взметнул песок и исчез, мелькнув в последний миг стертым каблуком бальдарского башмака.

– Кстати, это плохая примета, встретить танцующего монаха, – заметила Рит. – Но кимры плюют на плохие приметы. И обычно им это сходит с рук.

На третий день пути после схватки у Щепоти Богов, когда запасы воды уже подошли к концу, отряд добрался до русла высохшей реки. Бальдарские горы по прежнему высились по правую руку, но барханы Огненной пустыни, безжизненные потрескавшиеся такыры и каменистые распадки остались за спиной. Впереди раскинулась холмистая степь, а прямо под ногами лошадей шуршал под легким ветром бывший речной песок.

– Граница Хмельной пади, – показала Рит на тянущийся с запада на восток невысокий обрыв. – По сути Огненная пустыня – ее часть. Когда-то огромное озеро плескалось в этих берегах, а теперь вся вода только под землей. Даже весенние и осенние дожди не могут его наполнить.

– Не слишком-то и пытаются, – спрыгнула с лошади Кенди и подхватила ладонь сухого песка. – А что дальше?