Искупление

— Вот так, — самодовольно произнесла девочка-змея, когда метаморфоза завершилась. — Я просто обожаю созерцать твой истинный облик, принц. Облик мага-людоеда. Я презираю тебя и твою уродливую расу и получаю от этого превеликое удовольствие. — Выдержав долгую паузу, она добавила: — Интересно, хозяину ты так же отвратителен, как и мне?

— Это которого же хозяина ты имеешь в виду, Нура Змеедева? Сабл? Или того, который находится позади меня? — быстро произнес Мэлдред, не скрывая ярости в голосе.

Он резко обернулся и указал на старую плакучую иву. Сквозь завесу листьев на склоненных до самой земли ветвях было видно темное пятно — вход в пещеру. Вновь повернувшись к Нуре, людоед пристально поглядел ей в глаза:

— Неужели ты действительно думаешь, что можно служить нескольким хозяевам? Нага кудахчуще рассмеялась:

— Разумеется, я нелояльна к хозяйке Шрентака и только делаю вид, что служу жалкой драконице, — поскольку это нужно моему настоящему хозяину. Я получаю от Сабл власть и необходимые знания — возможность творить заклинания, создавать потомков…

— …и чудовищ…

Нура самодовольно кивнула:

— То, что я узнаю от Сабл, делает меня более полезной в глазах моего настоящего хозяина. Нашего хозяина.

— Служить двум драконам одновременно — опасно, Нура Змеедева.

— Сотрудничать с двумя драконами. И я полагаю, что это мудро.

Теперь кивнул Мэлдред, задумчиво потирая подбородок:

— Если Сабл одержит победу, то ты неплохо устроишься при ней. А если победит тот, другой…

— …то я и при нем найду себе место. — Нура отклонилась назад и ухмыльнулась. — В любом случае, если победит черная, ты потеряешь все, а если хозяин — то, в лучшем случае, останешься у него в слугах. И, как бы ни случилось, своего дорогого друга Дамона Грозного Волка ты потерял навсегда.

Мэлдред стоял, уронив руки, и лишь бессильно сжимал кулаки. Последние слова особенно задели силача — ведь Дамон был для него ближе, чем брат.

— Тебе причиняет боль то, что ты предал его, принц?

Мэлдред уже был готов, собрав все силы своего огромного людоедского тела, ударить нагу, но вдруг услышал, как листья старой ивы едва заметно зашелестели. Посмотрев через плечо, он увидел, что из глубины пещеры брезжит едва заметный свет.

— Ну вот, хозяин проснулся, — тут же сказала Нура, проскользнула мимо удивленного Мэлдреда и исчезла за завесой листвы.

Мэлдред метнулся за ней, отведя в сторону большую ветку, затем на мгновение замер. Он закрыл глаза и стал лихорадочно нащупывать в глубине своей бочкообразной груди искру. Нашел! Людоед объял ее сознанием, уговаривая разгореться, пока жаркие волны не стали распространяться по его телу, рукам и ногам, доходя до кончиков пальцев, а кожу не начало покалывать от прилива магической энергии. Когда Мэлдред только учился накладывать на себя чары, приходилось использовать слова и жесты, много тренироваться, но теперь, по прошествии многих лет, чары, превращающие людоедское тело в человеческое, стали частью его самого — достаточно было просто сконцентрироваться. По мере того как искра увеличивалась, тело мага-людоеда сотрясалось от приливов энергии, оно разогревалось так, что становилось почти пунцовым. Через несколько мгновений Мэлдред опять уменьшился в размерах; его кожа утратила прежнюю синеву и обрела бронзовый загар; белая грива сменилась короткими светлыми волосами, которые выглядели так, словно их только что подстригли и тщательно расчесали; только лохмотья одежды остались прежними — чары изменяли только тело.

Людоед в человеческом обличье подошел к застойной луже, над которой до этого сидела Нура, посмотрелся в воду и явно остался доволен. Теперь он был привлекательным мужчиной с мощным телосложением, аристократичными чертами лица и чуть плутоватым, но властным взором. Такая внешность заставляла женщин в любом городе неизменно оборачиваться, а мужчин — задумываться и сравнивать его с собой. Мэлдред знал, что такое сочетание — самое выгодное. Все эти черты он позаимствовал у людей, в разное время приезжавших в Блотен по делам к его отцу. Форму бровей маг взял у короля бандитов, мощное телосложение — у профессионального борца, глаза — у наемного убийцы по имени Каолин, который лет десять назад был нанят с целью устранения одного выскочки-военачальника, который угрожал власти Вождя Доннага. Осанку Мэлдред позаимствовал у молодого пирата, которого он увидел много лет назад на берегу возле Кармиша, а улыбку — у шпиона из Уэйфолда (когда тот перестал быть полезным, Доннаг его казнил). Походку и манеры Мэлдред разработал сам. Он уже привык к своему человеческому образу, и вообще привык считать все человеческое лучше людоедского. Нура Змеедева сказала то, что Мэлдред и сам в глубине души прекрасно понимал: людоеды — жалкий отвратительный народ, низшая раса.

— Нура права. — Силач нахмурился, покачал головой и повернул действие заклинания вспять — его красивое человеческое тело тут же вновь стало уродливым людоедским. — Я недостоин даже притворяться человеком.