Искупление

— Рагх, — тихо сказал он, хотя был уверен, что твари не заметили их и, конечно, не могут слышать на таком расстоянии. — Там Фиона.

На этот раз драконид, дернувшись от удивления, едва не перевернул плот:

— Соламнийка? Она жива?

— Пока, — сухо ответил Дамон. — Но, кажется, несколько огромных уродливых бакали пытаются это исправить. — Хотя он сам был удивлен, увидев девушку, и рад, что она жива, но тем не менее испытывал досаду, поскольку из-за Фионы их поход мог задержаться. — Будь оно все проклято! — выругался бывший рыцарь. При всем желании он не мог позволить, чтобы жизненный путь соламнийки закончился в желудках бакали.

«Может быть, Фиона каким-либо образом отыскала их следы и все время шла за ними?» Дамон спешно направил плот к берегу, жестом приказав Рагху и Мэлдреду сохранять спокойствие, и указал на бакали, как раз в этот момент потеряв девушку из виду. Сосредоточившись, Грозный Волк попытался разобраться в звуках на болоте.

Шум усилился. Крики птиц и других неизвестных животных становились все громче, хотя они по-прежнему не приближались к реке и скоро стали раздражающе неразличимыми даже для чуткого уха Дамона.

— Рагх, оставайся здесь и приглядывай за людоедом. Будь внимателен, не допусти беды.

Драконид и маг, очевидно, не обратили внимания на изменения в звуках болота. Рагх… Бывший рыцарь слишком четко слышал хриплое дыхание сивака, слышал, как бьется его сердце, и сердце Мэлдреда тоже — оно стучало медленнее и громче, чем у него самого или у драконида.

— Тебе одному не справиться, — тихонько сказал Рагх, но Дамону показалось, что тот крикнул прямо ему в ухо.

Дамон покачал головой:

— Их мало. Я в состоянии справиться и с четырьмя бакали. — Даже собственный шепот громом отдавался в его ушах. — Следи за людоедом, говорю. Мы не можем позволить ему бежать и предупредить обо мне мглистого.

Грозный Волк вытащил плот на берег, чтобы его не унесло течением, поднял алебарду и двинулся в чащу.

Дела начали стремительно ухудшаться, как только он скрылся в зарослях. Звуки болота стали невыносимыми, оглушающими. К жужжанию насекомых и болтовне птиц добавился шум листвы. Дамон остановился и бросил алебарду на землю, чтобы закрыть уши ладонями. Это не помогло. Рычание дикого кота звучало как могучий рев, река с грохотом билась о берег. Грозный Волк сжал зубы и запрокинул голову: «Как я могу помочь Фионе, если не в состоянии помочь себе? Во имя ушедших Богов, что со мной?»

— Рагх… — выдохнул Дамон, пытаясь сказать дракониду, чтобы тот шел за Фионой, но не знал, достаточно ли громко произнес эти слова и услышал ли его драконид. Он позвал сивака вновь, на этот раз громче, и этот слабый крик ударил его по барабанным перепонкам, словно кинжальными лезвиями. Крики попугаев усиливали муки Грозного Волка, гудение насекомых превратилось в вой, поскрипывание ветвей отдавалось громом в его голове.

Он слышал, как колотится его сердце, как кровь журчит по венам в такт с течением воды в реке, слышал рев собственного дыхания, похожий на порывы штормового ветра.

— Тише, — взмолился Дамон. — Фиона. Я должен помочь Фионе. Пусть все замолчат.

Удивительно, но со следующим вздохом какофония утихла — это поразило бывшего рыцаря. Несмотря на то, что шум еще продолжался, он уже так не давил на уши и Дамон смог хотя бы думать. «Тише. Пожалуйста, пожалуйста, пусть станет тихо». Сконцентрировав на этом мысли, он обнаружил, что способен приглушать некоторые звуки по своему выбору, хотя это и требовало определенных усилий. Бывший рыцарь сосредоточился опять и приглушил мешающие шумы так, чтобы их можно было терпеть.

Его слух восстановился, он поднял алебарду и двинулся вперед. С каждым шагом Грозному Волку становилось все лучше. Он слышал шипение и рычание бакали и был способен различать эти шумы, отдалив их от себя. Тогда становились различимыми другие звуки — свист меча, извлекаемого из ножен, и женское учащенное дыхание. Вглядевшись сквозь пышно цветущие лианы, Дамон заметил Фиону, которая замерла на мшистой поляне в боевой стойке.

«В ней что-то изменилось, — промелькнула мысль. — Что-то… Ее лицо! Исчезли шрамы, сожженные волосы стали пышными. Этого не может быть! Ладно, об этом после, — решил бывший рыцарь. — Сейчас необходимо позаботиться о противнике».

Фиона с вызывающим видом приближалась к крупному бакали. Тварь, напоминающая помесь человека и крокодила, с острыми гребнем вдоль позвоночника и чешуей, похожей на броню, ростом превышала восемь футов. Она клацала челюстями, высоко подняв костяную палицу.

Еще три существа, тоже вооруженные костяными палицами, топтались на краю поляны, держась поближе друг к другу. Дамон ступил на поляну, занес алебарду и помчался на них.