Искупление

— Из тебя вышел бы хороший адвокат, Декер. Ладно, скажу. Да, я считал, что это сделал он. Думаю, он полез туда лишь затем, чтобы кое-чем поразжиться, а столкнулся с такой бездной неприятностей, что не описать словами. Не скажу, что этот парень был матерым преступником. Черт возьми, да у него не было даже штрафов за парковку! Думаю, это была одна из причин, почему ему не присудили смертную казнь. Видимо, он потерял контроль и начал стрелять и душить напропалую; не успел опомниться, а на полу валялось уже четыре мертвых тела. И он просто убрался оттуда от греха подальше. Но было уже поздно.

— И никто не видел, как он подъехал, вошел в дом, а потом уехал? — допытывался Декер. — Не слышал выстрелов?

Фингер пожал плечами:

— Да кто его знает. Люди говорят, что ничего не слышали. В одном доме играла громкая музыка. В другом сказали, что смотрели телевизор или спали. В третьем жильцы той ночью отсутствовали, а четвертый дом стоял заброшенным. Те дома стояли не так уж близко. К тому же шумела непогода. — Он блеснул на Декера глазами: — Черт возьми, Амос! Ведь это же вы с Мэри возбудили против него дело! Отпечатки, ДНК, мотивы, вероятность. А орудие убийства оказалось спрятанным в его доме. То есть, как адвокату защиты, мне фактически нечем было оперировать. Это просто чудо, что он получил пожизненное без права на УДО.

— А украденные вещи? Кто их видел? — спросила Ланкастер.

— У Хокинса этому не было объяснения, потому что он настаивал на своей непричастности. Хотя если хотите знать мое мнение, то я думаю, что он их просто повыбрасывал, когда понял, что не сможет их сбыть из-за привязки к убийству четверых.

Декер отрицательно покачал головой:

— При задержании у него в бумажнике нашли пятьсот долларов.

— Обвинение предположило, что это навар с продажи краденого. Хотя, судя по перечню пропавших вещей, он мог выручить за них и больше.

— Ты выдвинул версию, что Хокинс думал потратить эти деньги на анальгетики для своей жены, приобретя их на улице. Это он тебя надоумил или ты придумал сам?

— Да будет тебе известно, Декер, я с бухты-барахты ничего не «придумываю», — твердо и иронично сказал Фингер. — Все это озвучил мне он.

— Тогда откуда у него взялись деньги? — спросила Ланкастер.

— Он не говорил.

— Интересно почему, — задумался Декер. — Он ведь мог предъявить убедительные доводы, которые бы скостили изрядную долю обвинений в суде.

— Я пытался разговорить его, но он ни в какую.

— Незадолго до этого его уволили с работы, — припомнила Ланкастер. — И с деньгами у них было туго.

— Я лишь передаю то, что он мне рассказал, то есть ровным счетом ничего. И я не давал ему самому выступать на процессе, чтобы обвинение не истолковало тему денег в свою пользу. Я пытался проделать в обвинении дырки и акцентировал, что Хокинсом двигало желание купить своей смертельно больной жене препараты. Я ставил цель получить в зале суда некоторое сочувствие, но пронять присяжных не получалось. Они скрепили ниточками те полтысячи и похищенное барахло. Обойти это никак не удавалось. И по логике, те пятьсот баксов пришли действительно оттуда. Кто знает, сколько денег мог дать скупщик за горячий товар, добытый по «мокрому»? Но не появлялось зацепки вплести тему скупки в канву дела. Так что не было у меня никакой возможности докопаться до корней, если б только Мерил сам не раскрылся. А он этого не сделал.

— Давайте конкретней, — поморщилась Ланкастер. — Зачем ему в ранний час приходить в дом, полный народа?

— Перед домом не было ни одной машины, — вмешался Декер. — Дэвид Кац припарковался на заднем дворе. Так что Хокинс, подходя к дому спереди, не мог этого видеть. На тот момент у Ричардсов машина была только одна, и на ней уехала жена. Другую машину они отдали в ремонт.

— Но когда к дому прибыли первые полицейские, там горел свет, — заметила Ланкастер. — Каким олухом надо быть, чтобы напасть на освещенный дом?

Фингер сокрушенно развел руками.

— Что можно сказать? Что случилось, то случилось. Как я уже говорил, опыта преступлений у парня не было. И алиби тоже. Вы сами это прекрасно знаете.

— Хокинс мог подумать, что свет хозяева оставили по забывчивости, — вставил Декер. — Машины перед домом не было, значит, уехали. Дома никого нет.

— Если же это был не он, а кто-то другой, — продолжил Фингер, — то этот «кто-то» приложил немало усилий, чтобы его подставить. Спрашивается, зачем? Он ведь был, собственно, никтошка. Всю жизнь проработал «синим воротничком». Я не говорю, что это плохо. Черт возьми, наоборот, я восхищаюсь им за это. Мой старик был механиком и умел мастерить такое, что мне и не снилось. Я просто говорю: Мерил был обычным работягой с обычной жизнью. Зачем все эти козни?

— Тем не менее кто-то озаботился его убить, — сказал Декер. — И жизнь у него была не такой уж обычной. Жена умирала, дочь сидела на наркотиках.

— Это правда. Вы, кстати, не разговаривали со Сьюзан? Она по-прежнему здесь, в городе.

— Ну и ну, как же это нам не пришло в голову? — съязвила Ланкастер.

— Значит, по-вашему, привлекать ее бессмысленно? — спросил Фингер.