Искупление

— Прелестный, нежный ангел, — прошептал он, осыпая ее поцелуями.

Сара почувствовала себя в раю, но реальность тотчас же напомнила о себе и вернула ее с небес на землю. У них не было и не могло быть будущего. Только эта минута, а Сара желала его телом так же, как и душой. Ничего подобного она никогда не испытывала ни с Уэбстером, ни с каким-либо другим мужчиной.

Она осознала опасность, таившуюся в том, что она оказалась наедине с мужчиной, которого так безмерно и безрассудно желала.

— Томас, я не могу… мы не можем…

Его глаза пылали страстью, и он продолжал ласкать ее.

— Пожалуйста, Томас, вы должны уйти.

Он встал с ее постели.

— Спите спокойно, Сара. Мы поговорим об этом завтра. А пока, я думаю, надо принести в дом еще дров. Я схожу за ними.

— Дрова? Сейчас? В такое позднее время?

Томас встал на одно колено возле ее кровати и поцеловал Сару в кончик носа.

— Раз у вас в хижине нет водопада, которым я мог бы воспользоваться для охлаждения чувств, то мне придется провести какое-то время снаружи под ветром и снегом, чтобы утолить огонь, бушующий в моем теле. Спите.

Когда Томас наконец вернулся, она все еще лежала без сна. Сон не шел к ней, и Сара терзалась, потому что была уверена, что Томас, как и она, понимает, что у них нет будущего, и все, что ее ждет, — это лишь горькие и одновременно сладостные воспоминания.

К утру снежный буран наконец ослабел, но буря, бушевавшая в маленькой хижине, грозила гораздо большей опасностью.

Саре надо было проявить всю свою изобретательность, чтобы растянуть скудные запасы пищи, но с этим она еще могла как-то справиться. Гораздо сложнее было пытаться избегать Томаса в крошечной хижине. Для этого надо было обладать сверхчеловеческими способностями, которыми она не могла похвастаться.

Вынужденная надеть очки, потому что глаза ее устали от бессонницы и слез, Сара старалась занять свои руки работой. Томас совершил настоящий подвиг, сумев высушить дрова, которые принес прошлой ночью.

Пока Сара шила, в мозгу ее проносились тысячи мыслей. И все они так или иначе были связаны с Томасом и его поцелуями, которые она жаждала испытать вновь.

Когда он взялся за метлу и принялся подметать пол, она прервала свое занятие и посмотрела на него поверх очков, покачав головой:

— Что вы делаете?

— Я размышляю.

— Вооружившись метлой?

Он пожал плечами:

— Подойдет что угодно. Похоже, у вас нет желания продолжать нашу дискуссию. Поэтому я решил попытаться хотя бы немного прибрать. Ведь я учинил у вас вчера полный разгром.

— Мне очень жаль. Я должна выполнить свою работу. Но мы… мы можем поговорить сейчас же, если вам угодно. А пол я сама подмету позже, — предложила Сара, надеясь, что Томас проявит галантность и отвергнет ее предложение.

Однако он без малейших колебаний прислонил метлу к стене. И хитрая улыбка, сиявшая на его лице, тут же прогнала все достойные мысли из ее головы. Она вздрогнула, руки задрожали, и игла вонзилась в ладонь. Сара вскрикнула и дернулась.

Наперсток ее матери соскочил с пальца и, подпрыгнув на столе, упал на пол, рикошетом отскочил от одной из ножек стола и покатился прямо в очаг. Сара рванулась с места и поймала свою драгоценность, когда наперсток чуть было не угодил в огонь. С бьющимся сердцем она сжала наперсток в кулаке. Томас помог ей подняться на ноги.

— С вами все в порядке?

Смущенная разыгравшейся сценой, она только молча кивнула, поправляя свою одежду.

— Я уколола руку иглой и уронила наперсток своей матери, он укатился и чуть было не попал в очаг, — задыхаясь объяснила она.

Сара разжала ладонь, чтобы показать Томасу спасенный наперсток, но он смотрел на нее так упорно и выразительно, что она, казалось, даже забыла о том, что полагается дышать.

Не говоря ни слова, он наклонился, поднял с пола ее чепчик и протянул ей.

— Вы уронили свой чепчик.

Сара уставилась на эту деталь туалета. Румянец смущения окрасил ее щеки.

Существовал на свете только один мужчина, мнение которого о ее внешности было для нее важно. Она хотела бы, чтобы он считал ее красивой, пленительной, и вот он был здесь, с ней рядом и смотрел на ее непокрытую голову.

Теперь, когда он увидел, как коротко подстрижены ее волосы, у него появилась еще одна причина отвернуться от нее.

Его взгляд вызвал у нее оцепенение. Она была безмерно смущена и попыталась водрузить свой головной убор на прежнее место и убрать под него непокорные локоны.

— Теперь вы видели собственными глазами, какая я глупая, — сказала она шепотом.

— Глупая?

— Когда я решила, что Уэбстер преследует меня, я не знала, как его отвадить, и сочла это единственным выходом. Он всегда восхищался моими волосами, и я подумала, что, если отрежу свою косу и сожгу ее, он не станет… не захочет…

— Вы подумали, что он утратит интерес к вам?

Сара кивнула и попыталась проглотить ком, образовавшийся у нее в горле. Когда Томас подошел еще ближе, она отступила на шаг, потом еще на один и оказалась прижатой к своему рабочему столу. Она опустила глаза и уставилась в пол.