Искупление

— Тебе повезло, что у тебя есть бескорыстный брат, готовый надрать тебе задницу, — Кристофер ухмыльнулся и покачал головой, — но что-то мне подсказывает, что я пожалею о своем решении.

— Не переживай, — хлопнув его по плечу, я невесело хмыкнул, — я буду нежным.

Мы переоделись в раздевалке и вышли на ринг. Я начинал ощущать адреналин, который растекался по моим венам, заставляя руки подрагивать, а ноги — нетерпеливо расхаживать.

— Надеюсь, ты помнишь, что я твой брат, — настороженно произнес Кристофер, перешагивая канаты ринга.

— Тебе повезло иметь мое лицо, — бросил я ему, вставая в стойку.

— Я старше тебя на семь минут, так что это тебе повезло иметь мое лицо, — парировал он, делая быстрый удар правой рукой. Я отшатнулся в сторону и выбросил левую руку в стойку, блокируя его следующий удар.

— Впрочем, я всегда могу это исправить, — Кристофер прорвал мой блок и одним ударом рассек мне левую бровь. Я почувствовал, как теплая кровь заливает мое лицо, а ее металлический запах проникает мне в ноздри. Образ Китти в мои руках становился все более отчетливым. Я поднял руки и посмотрел на свои ладони. Мне казалось, что они снова залиты ее алой кровью.

— Эй, — голос Кристофера возник в моей голове. Мой брат обеспокоенно смотрел на меня, чуть встряхивая мои плечи.

— Я в порядке, — буркнул я, скидывая его руки со своего тела.

— Отлично, — мрачно кивнул он и снова встал в стойку. Я заставил себя очистить сознание, чтобы не дать панической атаке взять вверх. Методично работая руками и ногами, я наносил удары, блокировал связки Кристофера, вытирал кровь с разбитого лица и сплевывал ее сквозь окровавленные зубы.

— Откуда ты знал, где меня искать? — спросил я брата между ударами.

— Видел, как вы уходили, — увернувшись в сторону, ответил Кристофер.

— Ты следил за нами? — мои брови слегка приподнялись.

— Нет, — поморщился он, — просто я предпочитаю знать, где находится мой ебаный близнец.

— Тогда почему ты не остановил нас? Почему позволил уйти? — слова вырвались прежде, чем я сумел их затолкать обратно себе в глотку.

— А ты бы послушал? — Кристофер шумно дышал, остановившись посередине ринга, — ты не там ищешь виновного.

Я смотрел на свое отражение, и мне казалось, что мир перестал вращаться. Кристофер винил меня в случившемся так же, как я винил сам себя. Несмотря на все его слова, где-то в глубине он тоже считал, что это моя гребаная ошибка. Я сделал шаг назад, сдирая бинты со своих рук.

— Нет, Пол, постой, — Кристофер с сожалением шагнул вперед, но я покачал головой, — блять!

Его крик эхом отозвался от высоких стен тренировочного зала. Я выскочил из центра в тех же тренировочных шортах, в котором проводил спарринги. Мне было похеру на то, как я сейчас выглядел. Я не знал, куда я собираюсь идти, но мне буквально не хватало воздуха. Если я задержусь внутри еще на минуту, я не могу ручаться за свои действия. В одно мгновение мне хотело разнести весь чертов мир до последней песчинки, а в другое — просто выпустить свое горе наружу. Оно было настолько осязаемым, что я мог пробовать его металлический привкус у себя на языке.

Я шел и шел, не обращая внимания на любопытные взгляды. Моя голая грудь уже частично была покрыта татуировками, как и мои руки, а из рассеченной брови продолжала капать кровь, оставляя кровавые полосы на моей, испачканной чернилами и потом, коже. Я не заметил, как ввалился в дом и быстро взбежал по ступеням, направляясь в ванную комнату. Плеснув себе на лицо холодной воды, я уставился на отражение в зеркале и пытался рассмотреть себя прежнего, но ничего не видел.

Я больше не узнавал себя.

Мне казалось, что я больше мертвый, чем живой.

Наши отношения с Китти набирали обороты с каждым днем, который она провела на границе. Я с первого взгляда понял, что хочу ее рядом с собой. И мне было плевать, хочет она того же или нет. Мне повезло, потому что она хотела меня так же сильно, как я хотел ее. Мне нравилось ее тело, нравился ее мягкий смех, я был без ума от ее энергии, которая фактически перетекала из ее тела в мои вены, делая ее присутствие наркотиком для моего организма.

И теперь мое тело ломало от того, что ее нет рядом.

Если бы я мог засунуть руку в свою грудь, я бы вырвал остатки своего сердца, чтобы больше не чувствовать эту чертову агонию вины и опустошения. Мой разум онемел, мое тело двигалось автоматически, подстегиваемое нескончаемой яростью ко всем, кто меня окружает, но мое гребаное сердце отказывалось отключаться, как бы я не старался.

Мне было больно. И мне придется с этим жить.

Я впечатал руку в зеркало и теперь наблюдал, как осколки засыпали раковину, окрашивая ее в алый цвет моей крови. Я молча смотрел, как она стекает по моим костяшкам, брызгая на пол. Дверь за моей спиной распахнулась, и Гектор ввалился внутрь, лихорадочно осматривая помещение. Его глаза остановились на разбитом зеркале и осколках, которые теперь валялись в раковине и на полу.

— Что за херня, сынок?

Я видел его ошеломленное лицо через уцелевший осколок на стене, и не решался повернуться, оставаясь стоять на месте.