Искупление Дабира

Старший сын Али рассказывает о делах в Нишапуре, где он уже двадцать лет раисом. Снова ссорятся там из-за толкования слов Пророка, и с копьямц стоят всякую ночь люди у ворот своего квартала. Не так дело в толке -мазхабе, как в обилии бездельных бродяг айяров в этом сумасбродном городе. В былые времена при Газ-невидах их звали на войну за веру, и город освобождался от них.

Это напоминает ему, что назавтра предстоит обговорить с султаном все о выходе войска. Месяц поста впереди, и к окончанию его будет находиться войско как раз напротив Дейлемских гор. Не жарко и не холодно в то время. Если же допустят опоздание, то снег выпадет в горах, и непроходимы сделаются они для людей и обоза...

Сама Рудаба-ханум помогает ему надеть галоши и вместе с Фатияб, сыном и внуками провожает до калитки в стене. Безмолвно кланяется вслед ему хадим, лишенный мужского естества.

III. ВАЗИР (Продолжение)

Шагирда он видит сразу. Вмешалась сама Тюрчанка, и половину времени будет тот возиться с ее тюльпанами. Таков уговор его с султаном, так и не сумевшим противостоять женской вздорности. В остальное же время ша-гирд будет находиться в кушке, есть и спать возле него. И в дороге будет рядом с ним.

А теперь следует сказать об этом щагирду. Он сходит с аллеи, переступает арык. Снова, как у куста с тюльпанами, смотрит на него шагирд. Вечная благодарность в его взгляде, и чуть дрожит рука, отводящая кетмень...

И словно вдруг переворачивается мир. В прозрачную бездну хауза смотрит он и видит там некоего мальчика с клоком волос на счастье. Белая тучка плывет в небе.

Рябь проходит по воде, и совсем один остается он в мире. Нет и не было у него детей и внуков, и чужие они все для него. Видится лишь кто-то маленький в углу холодного дома, где доедают мертвых собаки. Рука его протягивается и мягко касается жестких волос шагирда...

IV. ОТКРОВЕНИЕ ШАГИРДА

Всю жизнь ждал он этого прикосновения и заплакал беззвучно, оставляя в себе слезы. Кроме хлеба, происходит нечто между ним и этим человеком. Влажными и совсем круглыми были глаза у старика, и не стало ничего дороже для него этих беспомощных глаз...

Не думая больше ни о чем, через вонючий канал, валы и ямы шел он прямо к горе. Идущий сзади человек остановился, чтобы купить дыню у глухого огородника.

Все люди делают так, идя к гябрам. Осыпались черепки под ногами, но не стал он выбирать дороги.

В ворота рухнувшей крепости вошел он и, шагнув через остывающие угли костра, остановился там, где вчера сидела эта женщина. Гябры сновали вокруг, перетаскивали виноград, но не было ее среди них. Тогда он прошел в полутьму клети...

В двух шагах всего стояла она, испуганно придерживая в руках шитье. Потом женщина все поняла, и спокойная уверенность появилась в ее глазах. Все еще стояла она, и он подошел и резко взял ее за руку. Тогда, ничего не говоря, сняла она с себя рубаху и легла тут же у ног его на кошму. Руки за голову положила она, и видны стали волосы в ямках.

Даже не сбросив одежду, лег он на нее. Грубо хватали руки за грудь ее и бедра, острый запах человеческой плоти доносился снизу. И когда задрожало в последний раз тело, не мог он лежать больше с ней. Так и не спросив ни о чем, пошел он назад к воротам. Ожидавший своего времени человек с дыней удивленно посмотрел ему вслед.

Выйдя из ворот, увидел он девочку, которая несла перевязанную веревкой верблюжью колючку на топливо. Все такое же было у нее: руки, шея, пятнышко у глаза. И даже локоть повернут был так, как в горах, где танцевали они, ступая ногами по цветам...

Переходя обратно канал с человечьими нечистотами, вяло текущими из рабада, он оступился. Запах распаленной женской плоти заполнил все вокруг. Качнулась земля, дрожь омерзения прошла от ног к голове, и все съеденное изверглось из него мучительными толчками.

Кто-то поддержал его за руку. Отведя глаза от зловонной струи, увидел он приходящего к гябрам имама. Синий халат с серебряной луной и звездами был на нем, и мягко кривились губы. Обтерев ему рот и усадив в стороне, дальше в гору пошел ученый имам...

Но день не кончался. Сам высокий хаджиб султанских садов стоял у клумбы с тюльпанами. В розовый дом потребованы отсюда цветы, и новый вазир самолично спрашивал о шагирде.

У самого основания срезаются тюльпаны. Похрусты-вают стебли, и сок течет на пальцы. Но не перебивается запах женщины на руках и не проходит отвращение. Наполненную корзину берет он и идет с ней в дом...

Все розовое здесь: стены, своды, и только двери синие. с золотой паутиной. Осторожно ступают ноги в неслышных коврах. Однажды увидел он тюркскую жену султана. Она стояла на айване, и казалось ему, что лицо у нее светится. Рано утром было это, и солнце еще не вставало за деревьями сада...

Вот оно, ее лицо,--посредине большой комнаты. Тюльпаны в корзине протягивает он к ней, и ярче делается свет. Такого еще не видел он в своей жизни. Какие-то люди здесь, но только тени их обозначаются где-то по сторонам.