Искупление грехов (СИ)

Делить казну я, конечно, не собирался — зато и с жалования мы не снимали ни одного ули в пользу отряда. Но при виде наших записей и самый плохой счетовод понял бы: как только снова начнутся серьёзные расходы — деньги из казны просто испарятся. А устраивать добровольно-принудительный сбор денег с бойцов мне ой как не хотелось.

Поэтому первым делом я направился к Соксону договариваться о подработке. У мудреца были свои источники оплаты, и от посёлка он был практически независим. Мудрец встретил меня приветливо и, как обычно, утянул к себе в кабинет.

— Помнишь это? — спросил он, когда мы уселись на очищенные от свитков поверхности.

Соксон протянул мне кожаный пенал, внутри которого обнаружился маленький красный стебель с разветвлённым корневищем. Естественно, я помнил это растение — даже вздрогнул.

— Ещё бы не помнить, — признался я, внимательно глядя на побег.

В первое своё попадание в земли Линга я лично видел, как поле таких стеблей обескровило взрослого мужчину. И надо же было нам нарваться на эти же стебли в середине лета и — не узнать их. Наш отряд тогда ставил очередной поглотитель, земли Линга ещё не так активно сопротивлялись — и мы, честно говоря, расслабились. Поросль стеблей напоминала режущую траву, и мы смело пошли по ней. Ошибку осознали только тогда, когда Зенка начала заваливаться на землю. Стебли были маленькие, тонкие — их уколы не ощущались вообще. Если бы поросль не выросла вдоль русла пересохшего ручья, а была бы полем — у нас бы не было ни шанса. Но несколько десятков шагов в сторону — и мы снова оказались на привычной цепкой травке земель Линга…

— Нужны эти стебли, Шрам, — пояснил Соксон. — Не только сухие… хотя и такие сойдут. Но и живые, в горшке. И подросшие.

— И сколько за один сухой стебель? — поинтересовался я.

— Пол-спера за сухой стебель, — ответил мудрец. — И 100 ули за каждый живой, пересаженный в горшок.

— И много нужно будет горшков, мастер? — уточнил я.

— Горшки я могу и сам выдать, — махнул он рукой в угол, где обнаружилась пара десятков горшков, вставленных один в другой. — Они специальные, с мудрым письмом.

— Ясно, — кивнул я. — Мастер, а можно узнать… Зачем вам эти стебли?

— Можно, — мудрец пожал плечами. — Они хорошо продлевают жизнь. Не сами по себе, но сделанный на их основе отвар — отличное омолаживающее зелье.

Я молча кивнул.

По полю с красными стеблями шёл мужчина в одной набедренной повязке. Он шёл по прямой, не сворачивая, не изменяя скорости, а с земли по нему били тонкие красноватые стебли, нанося болезненные уколы. Он морщился, плакал, сжимал губы, вздрагивал — но продолжал идти. Вот он прошёл мимо меня, дошёл до конца поля, развернулся и почти вдоль дороги начал возвращаться. Там, где он уже прошёл, стебли наливались краснотой, начинали влажно поблескивать, распрямляться. Почему он шёл по полю, напитывая каплями своей крови проклятый урожай? Вопрос так и остался без ответа. Мужчина не добрался до конца поля — упал, поднялся и двинулся дальше, но смог пройти лишь несколько шагов, когда ноги подогнулись, и он опустился в изменённую траву. Побеги склонили свои соцветия над погибшим, посыпая его пыльцой, а потом распрямились. На месте человека образовался кокон из шевелящихся красных стеблей.

Одно из правил мудрости гласило: что отнимает жизнь — способно её спасти. Поэтому я никогда не интересовался, из чего делают лечебные мази. И вот теперь довелось узнать, из чего можно готовить омолаживающие отвары.

— Я помню твой рассказ, — произнёс Соксон, неправильно истолковав моё молчание. — И, наверно, это ужасно, что для того, чтобы кто-то жил дольше, другим придётся умереть. Но из стеблей отвары получаются очень сильные. Живые стебли позволят создать небольшую плантацию на юге Империи. За подобные отвары будут платить золотом, Шрам, и собирать эту гадость можно столько, сколько душе угодно.