Искупление грехов

Но не сдаётся Брагот. Достал он книги мудрые, труды учёные – ищет, как бы помочь себе. Вызнал он, что можно из мудрых тварей суть мудрости получить. Собрал он верных своих воинов и отправился на охоту за тварями мудрыми. Долго ли, коротко ли, многих тварей убил он да много сути мудрости из них получил. А ни мудрости, ни себя, ни мир вокруг почувствовать не может. А мимо сфивв пролетел да крикнул:

«Отступись, Брагот, не твоя это ноша и путь не твой».

Совсем расстроился Брагот, совсем надежду потерял. Но однажды в походе руку себе поранил, кровь свою пролил – в крови-то он мудрость и увидал:

«Так что же, я всегда в себе её носил, да употребить не мог?».

Взял он кровь свою, да и преобразил в огонёк махонький. С тех пор овладел Брагот мудростью. Стал учиться усердно, науки мудрые постигая – лишь бы омолодить себя, лишь бы добиться благосклонности Ам-ми. А чуть сложно становилось – он по руке себе ножиком. Кровь ему силы и давала.

Год прошёл, и снова идёт Брагот к любимой своей свататься. Богатые дары принёс: посуду золотую, ткани невиданные, перстни да бусы с самоцветами. Воины с ним знатные, в битвах закалённые. Лицо его молодо да печатью возраста не сковано. И согласилась Ам-ми стать его женой.

Сыграли свадьбу они пышную, полгорода на ней танцевало да веселилось. Поселились они в доме у Брагота и живут. Вот и первенец родился у них, вот и сестра его. Да только нет Браготу покоя. Будто душа его разрывается, будто боль на сердце залегла. Ищет Брагот, как помочь себе – руки все изрезал для мудрости. Да ничего не помогает.

Однажды ночью просыпается Брагот, а в голове его зов звучит. Зовёт его в сторону восточную, в земли жаркие. Зовёт да не замолкает. Совсем Брагот обессилел. Днём руки режет, ночью Зов слышит – не спит. Ам-ми тревожится, соседи шарахаются. Осунулся ааори, посерела его кожа от усталости. Не выдержала жена Брагота и говорит как-то вечером тёмным:

- Что с тобой, муж мой? Почему ты весь день книги изучаешь, почему руки свои режешь и ночами не спишь?

Хотел Брагот ответить, да не сумел. Вместо речи человеческой изо рта его рёв вырвался – рёв неведомый, дикий, необузданный. Сбежались тут к нему все: дети ненаглядные, воины смелые, слуги верные. Не знают, чем господину своему помочь. А тому помощи и не нужно. Ревёт он, гонит всех да кричит, чтоб уходили, а то не удержится – сожрёт всех. Да только никто его не понимает.