Искупление кровью

Он посмотрел в зеркало заднего вида. Ничего. Ни одной подозрительной машины. Проблемы возникнут, когда он поедет за малышкой Лорин. Но он справится.

Как всегда. И все же вопросы роились в голове. Он боялся. Боялся, что выбрал неверный путь.

* * *

Марианна грезила у окна. Чувствовала себя сегодня немного утомленной. Возвращалась мыслями к прожитой неделе. Несколько фантастических дней. Она не уставала смотреть на мир. Столько мечтаний сбылось в эти дни. Фрэнк возил ее туда, куда она хотела. Сначала на озеро Сент-К., над которым развеяли прах Даниэля. Оставил ее там одну на целый час, уважая ее скорбь, не мешая ей плакать. Потом они поехали к океану. Столько лет Марианна не видала его! Они провели незабываемый день. Как два сбежавших любовника. Но любовника осмотрительных. Ибо Фрэнк довольствовался нежными прикосновениями. Ничего больше.

Да, феерическая неделя. Столько света, солнца, неба, кислорода. Упоение счастьем.

Фрэнк скоро вернется. С паспортом, пропуском на свободу. Ей бы улыбаться. Радоваться тому, что цель близка. Но она не улыбалась. Чувствовала, что еще не готова.

Она все еще боялась. Очень боялась. Боялась всего. Открывать для себя будущее после того, как за долгие годы смирилась с тем, что будущего у нее нет.

Боялась себя, боялась собственной тени. Нет, она еще не готова. Смертельно трусит.

По ночам она до сих пор плакала. Когда она оставалась одна, являлись печаль и тревога, стискивали ее в грубых объятиях. Она была как те звери, которые долго жили в неволе и привыкли к смотрителям. Когда таких выпускают на волю, они долго бродят возле клетки. Как призраки. Таким животным уже никогда не привыкнуть к жизни в дикой природе.

Ну же, Марианна, не упускай шанса! У тебя получится! Ты сможешь обрести свободу!

Дверь отворилась, она подумала, что это Фрэнк вернулся с документами и деньгами.

— Привет, принцесса, — сказал капитан. — Поехали кататься…

— Фрэнка не станем ждать? — удивилась она.

— Нет… Он вернется поздно. Давай одевайся.

— Я немного устала…

— Ничего, мы прокатимся на машине, куда захочешь… Мне надоело здесь париться, и я не могу тебя оставить одну. Так что поторопись!

Она захватила сигареты, надела солнечные очки. Филипп ждал на крыльце. Какая-то напряженная атмосфера. Странная. Марианна села впереди, они сразу же выехали из имения. Она быстро заметила, что Лоран глаз не сводит с зеркала заднего вида.

— Что происходит? Вы дико нервничаете, оба…

— Сочиняешь, принцесса.

— Вовсе нет… Вы переругались, да? И почему ты все время смотришь назад? Боишься, что за тобой хвост?

— Да нет, что ты…

Она перестала допытываться, сообразив, что Лоран и без того на нервах. Стала смотреть в окно, поглощая дневную дозу ландшафтов. Метод Фрэнка мог бы сработать. Вот только она по-прежнему была в тюрьме в конечном итоге. Шикарной тюрьме, конечно. Но все же в тюрьме. Теперь Марианна не боялась выезжать вместе с ними. Но без них не осмелилась бы и носа высунуть наружу. Ее пространство расширилось. Увеличился двор для прогулок. Попросту увеличился. Но колючая проволока никуда не делась, по-прежнему окружала ее. И решетки. Прутья, которые видела, наверное, она одна.

Освобожденные привыкают, Марианна… Тогда почему бы не привыкнуть тебе? Может быть, потому, что она вышла не через дверь. Она — беглая. И всегда будет в бегах. Ей нигде не будет спокойно, даже на другом конце планеты.

Потому что ей не на кого опереться, никто нигде не ждет ее. Потому что ее лишили свободы еще до того, как она узнала жизнь. Потому что она не искупила своих грехов, они угнетали, тяготили ее. Как ядра, прикованные к ногам каторжников.

Тебя преследуют, Марианна. Угрызения, целой ордой. Похоронные кортежи, вереницей. Она себя чувствовала более свободной в объятиях Даниэля, чем на берегу океана. Почему так?

— О чем ты думаешь? — вдруг спросил Филипп, склонившись к ней с заднего сиденья.

— О свободе…

— Не терпится?

— Не то чтобы… Не особо…

В салоне стал ощущаться холодок.

— Тебе так хорошо с нами? — удивился капитан.

— Я боюсь того, что меня ожидает…

— Ты сумеешь выкрутиться! — заверил ее лейтенант.

Выкрутиться? А жить-то когда?

— Какая-то часть меня навсегда останется там…

Один вопрос изводил ее, молотом стучал в голове. Все время один и тот же. Существует ли на самом деле свобода? Человек окружает себя химерами, будто надевает броню. Рай, ад, счастье. Свобода?

* * *

Эрманн ответил после первого сигнала.

— Моя дочь с вами?

— Да.

— Высадите ее у автобусной остановки на проспекте Республики, — приказал Фрэнк.

— Хорошо. Мы будем там через десять минут.

— И не забывайте, Эрманн: если хоть один волос упадет с ее головы, я вас убью.

Фрэнк прервал связь. Припарковался, стиснул руль руками. Набрался отваги. Потом надел пиджак, чтобы скрыть оружие. Пешком направился к проспекту Республики, зашел в бистро, почти напротив остановки. Заказал кофе. Несколько человек ожидали автобуса. Жизнь била ключом, и никому не было дела. Никого не заботило, что маленькой девочке угрожала опасность. Не волновали переживания ее отца. Папа выручит тебя, моя милая…