Искупление (СИ)

Мужчина продолжал неподвижно лежать несколько дней. Он больше спал, чем бодрствовал, поэтому не чувствовал, как священник менял повязку на его теле. Боль постепенно уходила, но слабость оставалась прежней. Он мог шевелиться, но встать с кровати не представлялось возможным. Говорить и есть тоже получалось с трудом. Шики не чувствовал вкуса пищи, поэтому просто проглатывал те похлёбки, которые приносил ему священник. Военный не говорил с ним, мужчина – тоже. Спрашивать о чём-то священника было бессмысленно – он отвечал так, что у Шики появлялось лишь больше вопросов и желание запустить в него чем-нибудь. К сожалению, последнего он тоже не мог сделать.

«Почему я настолько ослаблен?» - день ото дня размышлял Шики, лёжа в четырёх стенах. Его рана практически зажила, но силы отчего-то не возвращались, хотя прошло достаточно времени. Теперь он больше бодрствовал, чем спал, и это стало испытанием. Неподвижно лежать весь день в тесной мрачноватой комнате наедине со своими мыслями… Это было не лучше, чем сидеть в смирительной рубашке в закрытой палате психиатрической клиники. Военному то и дело что-то мерещилось, а порой он даже не мог отличить сон от реальности. Настолько эта пустота и тишина слились воедино.

Единственное, в чём он был уверен, так это в приходе священника. Тот был словно мостиком между реальностью и иллюзией. Военному начало казаться, что тот намеренно его травит, не позволяя силам вернуться. Шики даже отказался от еды, но от этого ему стало ещё хуже.

- Если не будешь есть, то дорога в тот мир станет единственной для тебя, - как-то произнёс Николь, когда в очередной раз обнаружил нетронутую еду.

- Как будто ты делаешь не то же самое, – скривил бледные губы Шики, скосив на него глаза. – Не ты ли тот дьявол, что прикрывается святым обличием? – говоря о его сутане, прошептал военный. Николь не разозлился, лишь заменил еду, а старую забрал с собой.

- Я не делаю ничего, чего мне не следует делать, - коротко произнёс он. – Это не я лишаю тебя сил, а ты сам, - проговорил он и снова удалился, оставляя Шики на растерзание бесконечных мыслей. Раненый подозрительно покосился на еду, понимая, что в чём-то священник прав – если он не будет питаться совсем, то вскоре встретится со Всевышним. С другой стороны, если бы у него была хоть капля сил, он бы выбрался отсюда, ползком бы, но выбрался.

«Или я плохо стараюсь?» - Шики был зол сам на себя, однако все его попытки подняться с кровати оканчивались неудачей: чем больше он старался, тем чаще изводил себя до такой степени, что от бессилия терял сознание.

«Это сведёт меня с ума…» - тяжело дыша после очередной попытки, военный смутно видел перед собой потолок комнаты, покрытый деревянными пластинами.

Чем больше проходило минут, часов и дней, тем меньше ему хотелось бороться. Вместе с бессилием тело и разум охватила апатия. Если в первые дни он действительно стремился подняться на ноги и выбраться отсюда, то сейчас всё больше ощущал, что реальность утягивает его на самое дно.

Зрение начало затуманиваться, слух тоже словно бы ухудшился, аппетит пропал вовсе – он ел чисто машинально. Даже лицо священника стало не таким чётким, как прежде, будто Шики смотрел на него через дождливое стекло. Один день был похож на второй, второй на третий… Постепенно всё это начало казаться сном, какой-то иллюзией его больного сознания, запертого в клетку. Расплывчатые чувства и непонятные образы, бессилие, апатия, мрачная тесная комната… Это не могло быть реальностью. Сейчас в этой кровати лежит кто угодно, только не он, потому что он не может быть таким. Он всегда сражался до последнего вдоха, как тогда, уничтожив всех врагов. Вот только ради чего он так упорно цеплялся за свою жизнь? Этого Шики уже вспомнить не мог. Он перестал говорить, Николь тоже ни о чём его не спрашивал, лишь приносил еду и бесстрастно смотрел. Взгляд Шики начал приобретать такой же оттенок, как и у него.

========== Отречение ==========

Сначала дни казались пустыми, наполненные бесполезным и мучительным ожиданием. Каждую минуту Акира надеялся получить хоть какой-нибудь знак о том, что это не конец. Он несколько раз на дню звонил Мотоми, уговаривая его откопать хоть что-нибудь, но неизвестность оставалась всё такой же мрачной и пугающей. Юноша не мог ничего делать, просто сидеть и ждать, терзая себя горькими мыслями.

Акира до сих пор не чувствовал боли или отчаяния, но ощущал он себя так же, как после того, когда узнал правду о себе. Сначала внутри была пустота, потом все органы начало сдавливать, будто в его тело что-то запустили. Он не мог двигаться ни вперёд, ни назад, мог лишь стоять на месте и ждать его. Акира не мог позволить себе даже думать о том, как жить без него. Не мог принять той мысли, что может быть всё уже закончилось. После всего того, что случилось, такого просто не могло быть.