Искушай меня в сумерках

– Стоп! – прервал ее Лео. – Есть вещи, которые лучше обсуждать исключительно с сестрами. Уверен, это как раз одна из них. Утром мы приедем в Рэмси-хаус, и ты обо всем спросишь Амелию.

– Не думаю, что она что-нибудь об этом знает.

– Почему? Она замужняя женщина.

– Да, но это... ну... в общем, это мужская проблема.

Лео побледнел.

– Я об этом тоже ничего не знаю. У меня нет мужских проблем. И, по правде говоря, мне не нравится само звучание слов "мужские проблемы".

– Ааа, – Поппи огорченно натянула на себя конец одеяла.

– О, черт! Что именно ты называешь "мужской проблемой"? Ему не удалось поднять флаг? Или флаг упал посреди процесса?

– Нам необходимо использовать все эти метафоры, или...

– Да, – твердо ответил Лео.

– Ладно. Он... – Поппи сосредоточенно нахмурилась в попытке найти подходящие слова... – он оставил меня, пока флаг еще реял.

– Он был пьян?

– Нет.

– Ты сказала или сделала что-нибудь, что заставило его уйти?

– Как раз наоборот! Я просила его остаться, а он не захотел.

Помотав головой, Лео порылся в боковом ящичке рядом с собой и выругался.

– Где, черт побери, выпивка? Я же велел слугам поставить сюда запас, достаточный для путешествия! Всех к чертям поувольняю.

– Там ведь есть вода.

– Воду не пьют, ею умываются, – он еще побурчал относительно злокозненного заговора во имя его трезвости. – Можно только догадываться, почему Ратледж это сделал. Мужчинам очень сложно остановиться посреди полового акта. Они от этого приходят в омерзительное настроение, – Лео скрестил руки на груди и задумчиво оглядел сестру. – Я склонен предложить тебе радикальное решение: прямо спроси Ратледжа, почему он ушел от тебя сегодня и обсуди это с ним, как положено двум взрослым людям. Но до того, как твой муж приедет в Гемпшир, тебе стоит кое-что решить, а именно, собираешься ли ты прощать его за то, что он сделал с тобой и Бэйнингом.

Она удивленно моргнула:

– А ты думаешь, мне стоит это сделать?

– Дьявол свидетель, мне самому, будь я на твоем месте, вовсе не хотелось бы его прощать, – он помолчал. – Но с другой стороны я, бывало, получал прощение за совершенно непростительные поступки. Тут вся штука в том, что если ты не можешь его простить, говорить о чем-то еще совершенно бессмысленно.

– Не думаю, что Гарри нужно мое прощение, – мрачно заметила Поппи.

– Конечно, нужно! Мужчины обожают получать прощение. Это позволяет нам легче переносить неспособность учиться на собственных ошибках.

– Не уверена, что я к этому готова, – запротестовала Поппи. – Почему я должна прощать его так скоро? Простить никогда не поздно, так ведь?

– Иногда бывает поздно.

– Ох, Лео... – она была совершенно раздавлена грузом неуверенности, боли и тоски.

– Попробуй поспать, – ласково проговорил ее брат. – Менять лошадей нам понадобится еще часа через два, не раньше.

– Я от волнения не могу уснуть, – ответила Поппи, борясь с зевотой.

– Тебе не о чем волноваться. Ты уже знаешь, чего тебе хочется, просто еще не готова это признать.

Поппи устроилась поглубже в уголке и закрыла глаза.

– Ты хорошо знаешь женщин, да, Лео?

Лео улыбнулся.

– Уж надеюсь, у меня ведь четыре сестры.

Она уснула, а он все смотрел и смотрел на нее.

Гарри, шатаясь, брел к своим апартаментам, будучи в стельку пьяным. Он ходил в бар, щеголявший зеркалами, кафелем и дорогими проститутками. И примерно три часа потратил на то, чтобы надраться до совершенного бесчувствия, только в таком состоянии он нашел в себе силы вернуться домой. Многочисленных искусных авансов со стороны "ночных бабочек" заведения Гарри просто не заметил.

Он хотел свою жену.

И точно знал, что Поппи на за что не смягчится, пока он не извинится перед ней за то, что отнял ее у Майкла Бэйнинга. А он не мог извиниться, вот в чем беда! Он ни капельки не жалел о том, что совершил, он жалел лишь о том, что это сделало ее несчастной. Как он мог сожалеть, что сделал все, чтобы на ней жениться, если он хотел ее больше всего на свете?!

Поппи пробудила все добрые, тонкие, бескорыстные движения его души, которых иначе бы не было. Она породила в нем полные заботы мысли, и наполненные любовью действия, подарила мгновения счастья, которых он иначе бы никогда не узнал. И еще спокойный сон, которого он прежде был лишен. Согласно закону всемирного равновесия Поппи вошла в этот мир, чтобы компенсировать Гарри его грехи. Видимо, именно поэтому – ведь противоположности притягиваются – Гарри так безнадежно к ней привязан.

Таким образом, извинения будут лживыми. Но он все равно их произнесет. А потом попросит начать все сначала.

Гарри плюхнулся на горячо ненавидимый им узкий диванчик в гостиной и впал в пьяный ступор, плавно перешедший в подобие сна.

Слабенький утренний свет ударил в его мозг подобно кинжалу. Гарри застонал, разлепил глаза и оценил свое состояние. Во рту сухо, сил нет, все ноет, в ванну хочется, как никогда в жизни. Он бросил взгляд на закрытую дверь спальни, где все еще спала Поппи.