Искушение

– С кем ты говоришь? – Рен чуть разжал руки и обернулся к двери. У меня замерло сердце, но Динь успел исчезнуть прежде, чем Рен его заметил.

– Ни с кем, – буркнула я.

Рен примолк.

– Гм.

Он расставил колени шире, выпустив мои бедра, а поскольку руки мои он почти и не держал, я не преминула этим воспользоваться: вырвалась и перевернулась. Рен выругался. Я села, поморщившись от боли в животе: швы сильно тянуло. Схватила Рена за плечи, повалила на спину, уселась на него верхом и вытащила из-под подушки железный прут. Он всегда у меня там лежит.

Не успел Рен пошевелиться, как я приставила очень острый конец прута ему к горлу, точнехонько к самой главной артерии.

– Смена ролей, наглец.

Рен уронил руки на постель и взглянул на меня из-под невероятно густых ресниц.

– Это чертовски сексуальная смена.

Я прищурилась.

– Ты и правда Мерида.

– Какая еще к черту Мерида?

Он криво ухмыльнулся.

– Девчонка из «Храброй сердцем», у нее еще…

– Рыжие кудри. Понятно. Спасибо. Вот теперь я тебя точно заколю.

– Нормальные у нее волосы, – возразил Рен, – и вообще она сексуальная.

Я уставилась на него.

– Героиня диснеевского мультика? Сексуальная?

– Ты вообще видела хоть одну диснеевскую героиню?

– Она не сексуальная. Она самая несексуальная из всех диснеевских героинь. – Сам мультик я не смотрела, разве что так, краем глаза. У этой Мериды даже сисек нету. Неужели не мог сказать, что я ему напоминаю хотя бы Ариэль?[10]

Хотя, конечно, Ариэль та еще дура: променять голос на какого-то чувака.

Рен вскинул брови.

– Она с характером, а значит, сексуальная.

Я крепче сжала прут. Ну ладно. Значит, Мерида крутая. Уж лучше так, чем если бы он ляпнул, что я похожа на Белль[11], эту жертву стокгольмского синдрома. Я даже была польщена.

– Какой-то странный у нас разговор.

– Ага, – лениво протянул Рен и шевельнулся. Я напряглась, но он даже не попытался меня схватить. Вместо этого приподнял голову, так что острый конец прута крепче прижался к его горлу, и скрестил руки за головой. – Ты права.

– Тебе удобно? – съязвила я, раздраженная тем, как спокойно и бесстрашно он держится.

Он расплылся в ехидной улыбке.

– Еще как.

– Больше не называй меня Меридой. – Свободной рукой я уперлась ему в грудь и тут же об этом пожалела. Ну и ну, до чего же он мускулистый! Интересно, а кубики на прессе у него есть? Наверняка есть. Я на мгновение покосилась на его правую руку, которую украшала затейливая татуировка, и посмотрела Рену в глаза.

Он, похоже, обдумывал мои слова.

– Раз уж ты вежливо просишь, не буду. А ты можешь звать меня как хочешь.

– Ты что, заигрываешь со мной? – Я ошеломленно покачала головой. – Ты вообще настоящий?

– По крайней мере, моя мама считает, что я настоящий.

– И это сейчас, когда я держу прут у твоего горла? – не обращая внимания на его слова, спросила я.

– А еще ты на мне сидишь, и если сдвинешься чуть ниже, милая, получится реально неловко.

Ох, черт.

– Или весело, – добавил он и снова расплылся в такой довольной улыбке, как будто кайфовал от самого процесса. – Я ж тебе сказал, что мне понравилось, как ты на меня набросилась. Это выглядело сексуально, хотя ты едва ли с этим согласишься.

Меня снова охватило чувство неловкости, и мне это не понравилось, в особенности потому, что я не представляла, как с этим быть, и решила не обращать внимания ни на собственные ощущения, ни на слова Рена. Чтобы вернуться к прежней важной теме, я спросила:

– Так почему ты здесь, Рен?

– Я же сказал. Мне надо с тобой поговорить, и ждать не хотелось. – Он облизнул нижнюю губу, и я на мгновение загляделась на него. – А, наверное, нужно было. Я уже понял, что тебя мой неожиданный визит не обрадовал, но я обещаю быть пай-мальчиком и лежать тихо.

Судя по тому, как блестели его зеленые глаза, я засомневалась в том, что он знает, каково это – быть пай-мальчиком.

– Понимаю, ты злишься на меня, – продолжал Рен, и я нахмурилась, – и не только за это, но и из-за того, что было вечером.

Я вцепилась в воротник его футболки. Злюсь – это слабо сказано.

– Я знаю, что видела в среду ночью.

– Не спорю.

– В четверг ты мне наболтал всякого, а Дэвиду ни слова не сказал. Ты меня выставил полной дурой.

– Никем я тебя не выставлял, – парировал Рен. – И я хорошо помню, что сразу тебе сказал: Дэвид не поверит, что ты видела старейшину.

– Ты пальцем не шевельнул, чтобы меня поддержать.

Он наклонил голову набок, не обращая совершенно никакого внимания на прут у горла.

– А с чего я должен тебя поддерживать?

Вот оно что. Меня так поразила его откровенность, что я даже выпустила ворот его футболки.

– Вот как, – только и выдавила я. – Ну ты даешь.

Он удивленно моргнул, и самодовольная улыбка наконец-то испарилась с его лица.

– Ты не поняла.

– Ну еще бы, конечно. И ничего, что теперь весь Орден считает, будто я психанула или вообще все выдумала. Или того хуже: что у меня крыша поехала. – Не успела я это сказать, как до меня дошло, почему же меня так задел поступок Рена.