Искушение

Игуменья, по своей природе будучи общительным человеком, находила общий язык со всеми. Крёстную уважали в обществе, многие симпатизировали ей. К ней приезжали за советом в неординарных ситуациях. Никогда никому Наталья Серафимовна не отказывала в помощи. Так она сумела привлечь к монастырю внимание довольно многих состоятельных жертвователей. Недостающая провизия закупалась сугубо на пожертвования. И несмотря на это, работы не убавлялось, с утра до позднего вечера люди занимались богоугодным делом. Я обратила внимание, что послушницы в процессе пребывания в монастыре приобретали сноровку, опыт, поэтому всё выполнялось размеренно, без спешки и поэтапно, иной раз автоматически. Помимо обычной занятости, у женщин были другие обязанности: некоторые послушницы плели коклюшками кружева, вязали крючком салфетки. Другие вышивали на пяльцах иконы, украшая бисером, третьи владели гончарным ремеслом. Готовую посуду красочно расписывали – всё это раскупалось на благотворительных ярмарках и приносило прибыль монастырю на его нужды.

Горькая правда

В один из апрельских дней перед Пасхой я чистила картофель на кухне, осталось совсем немного, чтобы поставить чан на печь. К обеду попросили приготовить картофельное пюре. Меня очень удивило поведение одной из послушниц. Девушка металась из одного конца кухни в другой. Хваталась за любую работу, но всё валилось у неё из рук, ничего не получалось, она, издёрганная и раздражённая, в сердцах закричала, да так громко, что зазвенело в ушах:

– Всё из-за тебя, паршивка. Сатана тебя привёл к нам.

Я опешила.

– Разве чем-то обидела тебя? - спросила я у послушницы.

– Убирайся вон отсюда, нечего тебе здесь делать. За тобой смерть ходит по пятам. По твоей милости и нас приберёт к своим рукам. А я не хочу, – залилась она слезами.

В обезумевшем состоянии монахиня, чуть ли не рыча, бросила мне в лицо:

– Сгинешь, как твои предки, и никто правды не узнает! –

Я оторопела. Дрожь мурашками побежала по телу, ноги стали ватными. Боль, обида обвили и скрутили толстым жгутом, тут же вспомнила всё пережитое. Сдерживая слёзы, бросила работу и из последних сил побежала к крёстной. Мне хотелось услышать от неё, как посторонний, чужой человек узнал о моём горе.

Наталья Серафимовна на счётах подбивала месячные расходы. Войдя в комнату, я забилась в угол и не смогла слова вымолвить.

– Неужто обед поспел? Ты сегодня так рано освободилась. –Ком стоял в горле, сидела молча. Крёстная подняла на меня глаза.

По моему состоянию игуменья определила: случилось нечто из ряда недопустимого. Она сняла пенсне, вышла из-за стола и направилась ко мне.

– Тебе нездоровится, моя девочка. Ты вся дрожишь. Не захворала, часом? – Похоже, я впала ступор и не в силах была произнести ни единого слова. – Да что случилось, Ниночка? На тебе лица нет.

Игуменья принесла мне стакан воды.

– Попей. И давай успокоимся. Сейчас дам тебе успокоительные капельки, так дело не пойдёт. - Она достала из аптечки пузырёк и накапала в воду лекарство из трав. Мятный запах защекотал в носу.

– Выпей, пожалуйста.

Я немного отпила. Наталья Серафимовна присела рядом со мной. Обняла и тихо сказала:

– Что бы ни случилось, знай, на всё воля божья. Стало быть, пришло время…

– Как, вы знаете? Вы там были, вы слышали? - Рыдания прорвались наружу.

– Ты заговорила, это главное. Избежали шока, вот и славно. - Крёстная задолго до ухода в монастырь в юном возрасте училась на медицинских курсах, делала большие успехи. Седовласые преподаватели прочили ей славу врачевателя. А она предпочла иную стезю. – Теперь выпей капельки до конца. Вот умница. Ты забыла обо всём и спокойно рассказываешь мне, что с тобой приключилось. Кто обидел? Я же вижу, тебя кто-то умышленно обидел. Рассказывай.

– Горислава…

– Уже теплее. И что нарушительница спокойствия тебе сказала?

– Что меня сюда сатана привёл, и за мной смерть ходит.

– А ещё? Это не всё, я ведь вижу. Говори, не бойся.

В этот момент постучались.

– Кто пришёл? - повышая голос, спросила игуменья.

Приоткрылась дверь, и на пороге выросла моя обидчица.

– Матушка игуменья, пришла повиниться. Бес попутал. Всю ночь страхи мерещились. И всё о ней. Только усну, одна смерть за другой перед глазами. Простите меня, не хотела, вырвалось. Примите моё покаяние. Не прощу себе, что не устояла от греха, с языка сорвалось, спустила плохие слова. Точно бес попутал, - протараторила обидчица и перекрестилась, не поднимая на нас глаз.

– Горислава, это хорошо, что ты осознала свою ошибку. Но ты помнишь, Он всё видит, позволишь себе подобный проступок, накажет, и помочь не смогу. Сейчас я занята, поговорим с тобой позднее и наедине. Иди с миром. Сама приду к тебе, - спокойно, не повышая голоса, ответила игуменья.

– Думала, выгоните. - Послушница подбежала к настоятельнице, согнулась, припала на колено и поцеловала руку. - Простите, бога ради, не знаю, как это я… – растерянно повторила Горислава.

– Бог простит. Ступай.

Обидчица ушла.

–Успокоилась немного? – спросила меня крёстная.

Я кивнула.