Искушение

— Правильно. Ни к чему это… Дальше… Следователи дело завалят. Мы имеем типичный, стопроцентный висяк. Может менты и захотели бы на тебя все повесить, да я не позволю. Пусть копают под конкурентов, это еще та публика. Лучше их подергают, понервируют. Время работает на меня. Для приличия, я еще подержу тебя на службе пару недель. Будешь приходить, отмечаться и сваливать домой. Через две недели — рассчет. Не волнуйся. Получишь все причитающееся за Чечню, командировочные, отпускные. И… до свидания. Нет! Скорее, прощай. О планах не спрашиваю. Неинтересно. Пристроишься где-нибудь, не пропадешь.

Я пожал протянутую мне тонкую руку. А потом, неожиданно для себя и для женщины, опустился на одно колено, осторожно повернул слабо сопротивляющуюся кисть ладошкой вверх и нежно поцеловал эту беззащитную, мягкую, теплую лодочку. Вторая рука легко опустилась на мой затылок.

— Прощай, дорогой. При других обстоятельствах, я возможно оставила тебя рядом… если не навсегда, то на какое-то время… Во всяком случае могла попробывать… Но теперь времена звериных жестких примитивных страстей, нет места любви, нет — для нежности. Нам двоим, вместе, просто не выжить, только поодиночке, зажав чувства в кулачке. — Она показала как. Потянула меня с пола, одновременно разворачивая лицом к выходу. Подтолкнула легонько в спину. Подчинился и вышел не оглянувшись. Чтобы больше никогда не увидеть.

Все прошло так как и предполагала новая хозяйка. Служащая на фирме братия мгновенно почувствовала ее крутой, властный, характер, тяжелую, скорую на расправу руку. Попытки самодеятельности, равно как и явного подхалимажа пресекались в самом зародыше. Неугодные увольнялись. На смену старым кадрам приходили новые люди. Естественно, большая часть перестановок касалась руководства. Меня, единственного из сотрудников, не волновало происходящее. Приходил, отмечался и немедленно покидал опостылевший гараж. Бродил по улицам, сидел на скамейках в парках и скверах. Отдыхал. Вновь и вновь возвращался к пережитому. Анализировал. Сомнений и угрызений совести не испытывал.

На кладбище, на поминки по Полу зван естественно не был. Да и сам бы не пошел. Следователь, ведущий дело о взрыве, пару раз вызывал для дачи показаний. Вздыхал, говоря о тупике, о полном отсуствии свидетельств, улик. Я разводил руками, сочувствовал, но ничего не добавлял к первым показаниям. О моих взаимоотношениях с погибшим руководителем фирмы следователь не знал, а посвященные не торопились просвещать его. Да это ровным счетом ничего бы и не изменило. Алиби у меня было четкое. Когда я сказал об увольнении и отъезде на родину, следователь не стал удерживать, только предупредил о необходимости явки в случае суда, или если по ходу расследования обнаружатся новые факты. Впрочем, добавил он, и то и другое маловероятно.

Получив полный рассчет, собрал скудный свой багаж и вновь улетел в Харьков.

Глава 27. За бугор

Возвращение в Харьков подвело определенный итог прожитому. Служба на убиенного Пола, полеты, командировка в Чечню, логически продолжали предыдущую линию жизни. Разве, что ответственности поменьше, денег — значительно больше, да погоны отсутствовали. Теперь со всем этим покончено. Видимо навсегда.

По приезде домой я провел генеральную уборку и заново переставил старенькую мебель, а затем некоторое время наслаждался непривычным покоем и тишиной. Молодая вдовушка честно сдержала свое обещание и рассчиталась за все сполна. Потому с поисками работы не торопился, помня, что всегда в силе оставалось предложение Димыча о сотрудничестве.

Наблюдая постсоветскую жизнь России и Украины я все чаще и чаще вспоминал Веронику, ее решение бросить все и уехать, удрать куда глаза глядят подальше от родных пределов. Да, жаль, что нельзя вновь вернуться в тот день, ответить согласием, плюнуть на армейскую карьеру и попытаться начать жизнь сначала, на другом берегу, с любимой и любящей женщиной.

Наслаждаясь бездельем я пробывал читать книги, в изобилии появившиеся на прилавках магазинов, ларьков, палаток, будочек. Под разнообразием ярких лакированных обложек оказывались по большей части дешевые, клепаемые на один манер детективы. Часть писанины имитировала переводы с английского неких никому не ведомых авторов. Начав читать один такой детектив вскоре уверился, что это не американское, а домашнее самопальное сочинение на вольную гангстерскую тему. Попалась на глаза пара — тройка фантастических романов уважаемых и любимых ранее авторов. Новые издания оказались настолько непрофессиональными, сляпаными торопясь, кое-как, что читать расхотелось буквально с первых страниц. Фантастика вслед за детективами отправилась в мусоропровод. С разбегу купил сразу несколько запрещенных ранее книг, освобожденных перестройкой от небытия цензуры. Увы, они оказались настолько далекими от реальности, с таким несовременным языком, что чтение вместо удовольствия доставляло изрядную головную боль.