Искушение

Грэнт побежал; сердце бешено колотилось. Он перескочил через ограду одним махом, едва не свалившись, но продолжал мчаться, не обращая внимания на боль в груди. Когда он подбежал к бьющейся на земле лошади, успокоить которую не могли полдесятка работников, то увидел на опутанных проволокой ногах глубочайшие раны. В некоторых местах раны были рваными, до костей. Спасти эту лошадь было невозможно, а ведь все знали, что ее качества обеспечивали ей победу на скачках в этом или следующем году. Даже если бы она выжила, то превратилась бы в калеку. Поэтому было нужно избавить бедное животное от страданий.

Обсудив все это с хозяином, Син О'Брайн подошел к Грэнту с заряженной винтовкой.

— Я могу это сделать, если вам тяжело, — предложил он.

— Нет, я сам, — мрачно ответил Грэнт.

Он знал, что убить это красивое создание — все равно что уничтожить часть себя самого, но он также сознавал и то, что сделать это — его обязанность.

Эхо выстрела прогремело во всех уголках Туманной Долины. И наступила жуткая неестественная тишина.

Грэнт казался разъяренным тигром. Кто-то намеренно портил его собственность, калечил его любимых лошадей, и он должен отыскать мерзкого ублюдка, заслуживающего линчевания, даже если придется обшарить весь мир.

Было неясно, где искать следы. Откуда взялись куски проволоки в стойлах Челленджера и Малыша Флинта и на некоторых пастбищах? Кто подложил орехи в опилки и кто оставил открытой калитку загона в ночь перед аукционом?

Любой обитатель фермы или окрестный житель мог это сделать. Обиженный работник, оскорбленный клиент, конкуренты, даже кто-нибудь из тех, чья лошадь проиграла Грэнту на скачках. Список подозреваемых был бы слишком длинным, задумай Грэнт его составить. Если заносить в него всех врагов, то там место и тем, с кем он поссорился недавно — Анабел, мистер Фостер, Стэнфорд Дарси, конюх Анабел, хотя, если верить слухам, последний находился в Чаттануге.

Не придумав, что еще можно предпринять, Грэнт распорядился выставить вокруг конюшен часовых, которым было приказано загонять лошадей на ночь в стойла, а днем, когда лошади паслись, обращать внимание на все необычное. Посетители допускались в таком количестве, чтобы за ними можно было легко проследить; заходить же на пастбища вообще запретили. Корм, вода, конюшни, загоны и луга регулярно проверялись, и обо всем, заслуживающем даже малейшего внимания, немедленно сообщалось Грэнту. Всем часовым выдали заряженные винтовки с приказом: в первую очередь охранять лошадей и лишь затем задавать вопросы.

С нетерпением разъяренного быка Грэнт ожидал развития событий.

— Аманда, мы не едем на пикник, выкинь весь этот вздор из головы, — сказал Грэнт и добавил: — Я страшно занят. Кто-то хочет разрушить все, что мы создали, и сейчас не время для всяких глупостей.

— А для чего сейчас время? — спросила она. — Подглядывать и выслеживать всех и вся? Погрязнуть в подозрениях, стать полнейшим кретином и всех остальных сделать такими? Господи, ты так озабочен, что думаешь об этом, даже когда мы занимаемся любовью.

Он уставился на нее:

— Откуда ты знаешь, что у меня на уме в этот момент?

— Не трудно догадаться: ты напряжен, как сжатая пружина. Ты разбудил меня скрежетом зубов прошлой ночью, а руки твои были сжаты в кулаки. Милый, так больше не может продолжаться. Тебе надо отвлечься от всех твоих забот, хоть на час, или на два, и просто отдохнуть. Да и Тэд уезжает послезавтра. Нам всем будет что вспомнить, если мы проведем вместе время до его отъезда. — Она подняла на него свои голубые глаза. — Оставь кого-нибудь вместо себя на несколько часов и поехали с нами, любовь моя.

Когда она так смотрела на него, Грэнт был готов отдать ей все, что она только пожелает, хотя никогда не сознался бы в этой слабости. А когда она произнесла «любовь моя» так, как только она умела произносить эти слова, все внутри у него затрепетало.

— Ладно, — согласился он. — Но ненадолго, я хочу быть здесь, если что-нибудь случится.

— Если только случится, — поправила она и с чарующей улыбкой добавила: — Ты отдай приказания на день, а я распоряжусь, чтобы упаковали корзинки для пикника, и предупрежу Тэда и Бэтси.

Уже собираясь выйти, она внезапно остановилась:

— Грэнт, а где ты хранишь свои удочки?

— Удочки?

— Да, те длинные тростинки с леской и крючками.

— Я знаю, что такое удочка, Аманда, — сухо сказал он. — Меня лишь удивляет то, что тебе стала интересна рыбная ловля.

— Нет лучшего способа расслабиться, чем валяться на берегу и слушать плеск воды в ожидании клева.

Он усмехнулся:

— Я знаю парочку способов получше.

Пристально взглянув на него, она ответила:

— Сначала мы половим рыбу, а затем, если ты будешь себя хорошо вести, я поймаю на крючок и тебя.

Тихонько покачав головой, он сказал, глядя, как она стряхивает несуществующие пылинки с юбки:

— Вот так всегда, кокетка…