Искушение

Вера приблизилась к Флетчеру на расстояние протянутой руки и с беспокойством рассматривала кровавую повязку.

— Твой глаз?.. — спросила она.

— Мне сказали, он все еще мой. Я его пока не потерял. Неужели ты разлюбила бы меня с одним глазом?

Флетчер пытался пошутить. Но его слова произвели противоположное действие. Вера залилась слезами и, если бы они были одни, бросилась бы к нему, чтобы поплакать у него на груди. Но разве ему сейчас нужна ее слабость? Нет, она должна быть сильной, она должна стать ему опорой.

— Конечно, нет, — сказала она с показным спокойствием. — А как твоя нога? Пулю вынули или она еще там?

— Пуля была сквозная, прошла через ногу и ранила лошадь. Тут она меня и сбросила.

Голос Флетчера становился все слабее. Вера понимала, что он потерял много крови, и пыталась себе представить тот взрыв жестокости, который привел лейтенанта в такое плачевное состояние. Что может быть причиной такой жестокости? Страх, конечно. Что заставляет мужчин совершать такие чудовищные поступки, как убийства? Неужели чувство долга? И что заставляет женщину пытаться собрать из осколков образ благородного человека, разбитый в кровавой бойне?

Вера подошла к Флетчеру, и он оперся на ее плечо, инстинктивно ища поддержки.

— Он пойдет со мной, — сообщила Вера Брайану.

— Он не сможет, — ответил Аптон.

— Думаете, я не смогу ухаживать за ним как подобает?

— Вовсе нет, я уверен, что Вы все сможете сделать наилучшим образом.

Брайан ухмыльнулся и охнул, так как Флетчер сильнее оперся ему на плечо.

— Тогда оставьте его у меня, сударь.

— Но Вы не сможете обеспечить ему необходимого лечения!

— Собираетесь проверять меня?

— Скажите, Вы всегда так сердито разговариваете с мужчинами, которые сражаются за Вашу империю?

В этот момент Флетчер наконец вступил в разговор:

— Послушайте, Брайан, Вера — патриотка. Ее заботит не империя, не бедная старая Англия, а только ее молодая родина и, конечно, я.

Флетчер сам удивился легкости своего тона. По-видимому, боль, которую он испытывал постоянно, уничтожила внутренние барьеры, созданные им самим.

Брайан вспоминал ту ночь в таверне, когда стал свидетелем страданий Флетчера. Он отчетливо помнил его слова о том, что женщина старит мужчину. Он также не забыл очень резкого высказывания Флетчера по поводу женщин вообще, и его, Флетчера Айронса, отношения к ним. После всего этого Брайан меньше всего ожидал встретить такое очаровательное создание, как миссис Эшли. Правда, язычок у нее острый…

— Нам нужно вернуться в полк, — спокойно объяснил Брайан. — Его должен осмотреть врач, ведь состояние очень серьезное… Послушай, Флетчер, если ты любишь ее, то должен поступить так, как я советую. Позвольте нам уйти, миссис Эшли, и я постараюсь поскорее вернуться к Вам с известиями. Если выяснится, что лейтенант может продолжать лечение у Вас дома, я немедленно перевезу его. Вы согласны, Айронс?

— Да, я так и хочу поступить.

Флетчер ответил так тихо, что ему пришлось повторить свои слова еще раз. Ему вдруг показалось, что воздух перед глазами переливается и блестит, острая боль пронзила глаза и нарастала с каждой минутой. Лейтенант поднес руку ко лбу и почувствовал, что она в крови. Он так слаб, что не смог произнести даже нескольких слов, чтобы успокоить Веру.

Военный врач был доволен, что сможет снять с себя часть обязанностей. Он подробно проинструктировал Веру, научил ее нескольким необходимым процедурам и запретил ей отворачиваться, когда обрабатывал рану на ноге в том месте, где вышла пуля. Сам Флетчер не издал ни одного стона, а Вера, желая его поддержать, собрала все свое мужество, чтобы следовать указаниям врача. Она так волновалась, что до крови закусила губу. Доктор оценил силу и упорство молодой женщины и попросил ее отойти за занавеску и подождать там, хотя был уверен, что она выдержит всю процедуру до конца.

Из-за занавески Вера слышала тихие стоны Флетчера. Возможно, он сдерживал себя ради нее, а может быть, сказывалась многолетняя тренировка. Она не могла точно ответить на этот вопрос, но ощущала, что из ее груди готов вырваться такой же крик боли, какой лейтенант сдерживал в своей.

Когда Вера отворачивалась от занавески, то натыкалась взглядом на раненых солдат. Одни лежали на полу, на каком-то подобии подстилок, другие сидели в креслах, расставленных вдоль стен, оставляя после себя следы грязи и крови, которыми были пропитаны их мундиры. Сильный запах пота и гноящихся ран наполнял комнату. Вера подошла к окну, чтобы вдохнуть свежего воздуха.

«Ведь я ненавидела их всех, — подумала Вера, — а теперь испытываю только жалость».

— Миссис Эшли! — позвал ее доктор. Он вышел в рубашке с закатанными рукавами, только что закончив все процедуры.

— Я сделал все что мог, — сказал он. — Остальное зависит от него самого и от Господа, конечно. К сожалению, мне некого послать с Вами, чтобы донести его на носилках. С Вами еще кто-нибудь пришел?

Вера оглянулась. Куда подевался этот молодой человек, который шел с ними всю дорогу? Он, кажется, предлагал свою помощь.