Искушение

В первый же день бесцельного хождения по городу он обратил внимание на то, какой интенсивной стала духовная и культурная жизнь Партграда. Повсюду были расклеены объявления, призывавшие что-то посетить или в чем-то принять участие. Рекламы газет, книг, собраний, выставок, концертов, ресторанов, магазинов. Чернов в изумлении застыл, увидев рекламы западных фирм. Бог мой, в нашей глуши реклама самой роскошной и дорогой автомашины Мерседес? А это что? Объявление о конкурсе красоты на звание Мисс Партград. Что происходит? Где я? В киосках продавались газеты и журналы, о которых Чернов никогда не слыхал. Даже на западных языках, чего никогда раньше в Партграде не было. Вот лежит журнал Бурда . Кому он нужен? Неужели кто-то купит? А вот Плейбой! Ну, на это покупатель найдется. Чернов поинтересовался, сколько стоит Тайме. Услыхав цену, отдернул руку, как будто коснулся раскаленного металла. Неужели кто-то покупает?!

- Покупают, - сказал продавец, словно угадав его вопрос. - Теперь в городе много богатых людей, владеющих иностранными языками. Для них такая цена пустяк.

Самый центр города превратили в пешеходную зону. Неподалеку от монумента Ленина Чернов увидел стол, за которым сидели молодые люди, и рядом со столом щит с призывом к гражданам поставить свою подпись под требованием переименовать Партград в Царьград и снести монумент Ленина, якобы позорящий город и портящий архитектурный ансамбль. В стране тяжелое экономическое положение, а они занимаются переименованием городов и улиц, разрушением монументов, подумал Чернов и поразился, что он стал думать так, как будто выступал на семинаре по марксизму-ленинизму. Это же стоит огромных денег. Изменив названия, историю тем самым не переделаешь. К тому же Ленин это тоже часть нашей истории. И какая!

Улицу Красноперекопскую переименовали в Купеческую. Чем новое название лучше старого?! Штурм Перекопа был все-таки выдающимся событием нашей истории. На отрезке улицы в районе пешеходной зоны устроили что-то вроде толкучки или блошиного рынка. То, что тут увидел Чернов, добило его окончательно. Он читал в газетах и видел по телевидению, что пешеходную зону сделали по образцу западных городов. Тут разрешили выступать уличным музыкантам и клоунам, выставлять и продавать картины вольным художникам, продавать частным порядком сувениры, бутерброды, кофе и прочие мелочи. Конечно, как и следовало ожидать, в нашем русском исполнении это выглядело убого, грязно и оскорбительно. Но с этим еще можно было мириться. Это можно было просто игнорировать. Чернова поразило то, что тут все это западное было оттеснено куда-то на задворки, а на первый план вылез оголтелый, ничем не сдерживаемый антисоветизм и антикоммунизм. Каждый второй певец вопил песни с призывами свергать коммунистический фашизм и разрушать советскую империю. Антисоветские и антикоммунистические лозунги, слова и изображения можно было видеть на значках, на безрукавках, шортах, джинсах, головных уборах. Столы были завалены куклами-карикатурами на Маркса, Сталина, Ленина, Брежнева. Мелькали и карикатуры на Горбачева. Портреты царя Николая Второго, царские флаги, американские и немецкие флаги, порнографические картинки и фотографии... Короче говоря, впечатление было такое, будто Чернов попал на склад вещей, изготовленных для антисоветской и антикоммунистической пропаганды.

Чернову стало дурно. Он выбрался обратно на площадь Ленина, которую грозились переименовать в Губернаторскую. К нему кинулись молодые люди с листом для подписей под требованием снести монумент Ленина, поставив на его место памятник царю Николаю Второму, и переименовать Партград в Царьград. Чернов решительно прошел мимо них.

- Вот еще одна недобитая сталинистская сволочь, - услышал он вслед. Но погодите, мы до вас еще доберемся!

Лишь дома к Чернову вернулась способность нормально мыслить. Неужели это и есть та армия повстанцев, о которой он сам когда-то говорил как о надежде на прогресс общества?! Неужели пройдет время и смоет грязь с этого отребья, так что оно будет выглядеть для потомков как нечто благородное, заслуживающее восхищения? Неужели все те, кто ему казался героями,

достойными подражания, были аналогичным отребьем для своего времени? Нет, тут что-то не так. В этом надо серьезно разобраться. Этой армии подонков специально дана властями свобода деятельности. С какой целью? Не может быть, чтобы власти не смогли справиться с нею, если бы захотели. Значит, они не хотят. Пока еще не хотят. Почему?

Развал империи