Искушение архангела Гройса

В Засвири мы были в рамках краеведческой поездки. Посмотрели да уехали. В следующий раз я натолкнулся на тот же самый каменный крест около электрической подстанции у дома отдыха «Спутник». Крест лежал, засыпанный наполовину старыми листьями, как-то даже врос в землю. Потом он исчез. Я не нашел его ни на кладбище, ни у «Спутника».

Второй загадочный крест – в лесной деревне Мельники. Едешь, едешь по лесу, вдруг бац – деревня. Красивая фигурная часовенка на росстани, богато украшенные дома. На выезде – стандартный католический крест с белым распятием в центре. Так вот. На краю дороги я обнаружил другое распятие, замшелое, старое. Два бревна крест-накрест, обросшие мхом. Я зачем-то поднял его и прислонил к сосне. Не знаю почему, но в Мельниках за последнее время официальный поклонный крест поменялся уже раз пять. Спиливают их, что ли? А мой так и стоит.

40. Икона Спаса Нерукотворного

Неда умерла днем 14 июля. Илана с детьми была на страусиной ферме. Я стоял в очереди на обмен валюты, возвратившись несколько дней назад из Литвы, куда ездил по поручению нашего магистра. Мы знали о приближающейся беде уже два месяца. Диагноз был поставлен год назад, лечение шло с переменным успехом. Недавно Рогнеду прооперировали: вскрыли и, видимо, ужаснувшись, зашили. Метастазы заполнили весь объем кишечника. Теперь оставалось одно – ждать.

Помню, как ранним утром я приехал из Вильнюса. Бессонная ночь, нескончаемая очередь в Котловке. Я был уверен, что Илана на месте. Однако в квартиру попасть не смог. Никого дома не оказалось, а ключей у меня не было. На телефонный звонок жена не отвечала. Я удивился, расстроился. Раздвинул сиденье в машине и уснул.

Она была в церкви. Последние недели Лана часто туда ходила. Ей привиделось, что какая-то женщина ломится к нам в дверь и громко стонет от боли. Неда предупреждала Лану о чем-то, просила помочь. Может, она хотела умирать дома, а не в больнице. Мы ничего не могли сделать. Из Минска приехала мама Рогнеды, Глафира. К дочери она не подпускала никого, даже мужу и сыну требовалось получать у нее разрешение.

Приближался день рождения Иланы. Я поразмышлял немного о подарке и решил, что лучшим даром будет икона, желательно старая и намоленная. В минском антикварном магазине я стал обладателем Нерукотворного Спаса восемнадцатого века в металлическом окладе. Я спрятал икону в кладовке и решил, что к именинам вполне подготовился. Дни были тревожные, нервные. От нас теперь ничего уже не зависело, и это позволяло событиям течь своим ходом.

Рогнеда была для моей жены с детства самым близким человеком. Дядя Гога и она, отец и дочь. Илана помнила, как они встретились впервые. Рассказывала, что у Неды (еще девочки-подростка) были пышные рыжие волосы и прыщи на лбу. Но Лана сразу поняла, какая та красивая изнутри. Мне соображения о внешней и внутренней красоте Рогнеды никогда в голову не приходили. Она была хороший, душевный человек. И все. К ней можно было приехать за советом, поплакаться в жилетку. Она всегда примиряла нас, когда мы ссорились. Рогнеда свято верила в свои телепатические способности. Почему они не уберегли ее от страшной болезни, остается загадкой. Есть мнение, что она всю себя раздала людям, а за собой вот не уследила. Народным целителям предписано не обращать внимания на себя. В случае эгоцентризма духовные силы их могут безвозвратно оставить.

Я вспомнил, когда виделся с Недой последний раз. Жена привезла меня в Мядель на стрижку. У Воропаевых в соседках была замечательная девушка Юлия. Она работала парикмахером в райцентре, но могла прийти и на дом. Юля постригла Гришу, заплела косы Екатерине. Меня было решено подстричь экспериментально: под машинку. Мы сидели на кухне, женщины пили чай с пирожками и комментировали происходящее. Новая стрижка мне понравилась. Другой стиль. Спортивный, демократичный. Как говорится, будь проще, и к тебе потянутся люди. Так, под аплодисменты и шутки Ланиной родни я с Рогнедою и попрощался. Вскоре ее положили в больницу с женскими болезнями, потом операция, химиотерапия, ожидание конца.