Искушение архангела Гройса

– Нет, Леша, не понимаю. Все сложнее. Я тоже иногда пью водку. Но они кусают меня от этого еще сильнее. Я бы сказал, что запах алкоголя их привлекает. И комаров, и мух, и оводов. Пьяный пот для них что валерьянка для кошки.

– Значит, у меня невкусная кровь. Отрицательный резус-фактор.

– Отрицательный? – вздрогнул Андрей. – А может быть, у тебя СПИД? Может быть, ты ВИЧ‑инфицированный?

Авдеев положил на плечо пустой холщовый мешок из-под сахара. Захлопнул багажник и пошел вслед за Андреем по вновь образовавшейся тропе. Андрей нес весла на одном плече, острогу – на другом. Авдеев тащил вспомогательные снасти. На его голом торсе с небольшим пивным животом высвечивался незагорелый отпечаток от майки-безрукавки. На груди покачивался серебряный крестик на светлом, выцветшем от долгой носки шнурке.

Мужики без труда перевернули лодку, слаженно столкнули ее в воду. Погрузились. Авдеев положил на нос моток веревки, громыхнув несколькими кирпичами, служившими якорем, сел за весла. Андрей расположился на корме. Солнце поднялось высоко, почти до зенита. Вода, скорее всего, уже прогрелась. Несколько дождливых дней, случившихся накануне, ушли в прошлое.

Они легко скользили по пустой озерной глади в направлении острова. Молчали. Улыбались. То ли друг другу, то ли своим мыслям. Метрах в двухстах от заросшего кустарником мыса, смотрящего в сторону Скемы, остановились и бросили якорь.

– Ну, я пошел, – сказал Андрей, надевая маску.

Протянул Авдееву батон. Сел на задний бортик с острогой в руках, по-аквалангистски перекувыркнулся и с немногочисленными брызгами ушел под воду. На уме вертелась песенка, услышанная недавно по радио: «Уходи, дверь закрой. У меня теперь другой».