Искушение астрологией, или предсказание как искусство

В 1592 году Тихо Браге покинул Ураниборг после непонятной ссоры со своим покровителем, королем Дании Христианом IV. Не терявшийся ни в каких ситуациях Браге заключил сделку с патологически застенчивым императором Богемии Рудольфом II и со свойственной ему решительностью перевез приборы, материалы по исследовательской работе и мебель с острова Вен в замок Бенатки близ Праги. Император, памятуя о гениальности Браге и, по обыкновению, нимало не заботясь о своем кошельке, назначил его на пост императорского математика с жалованьем примерно 30 тысяч гилдеров в год. Раньше Тихо Браге раздавал команды на Вене, теперь он будет раздавать их в Праге.

Иоганн Кеплер прибыл в замок Бенатки по приглашению Браге в январе 1600 года [142]. За несколько лет до этого он отправил Браге экземпляр своей книги Mysterium Cosmographicum(«Тайна Вселенной»). Когда Кеплеру было всего двадцать восемь лет, его карьера провинциального учителя математики в австрийской деревушке Грац захлебнулась в холодных волнах контрреформации. Жизни Кеплера ничто не угрожало, но власти потребовали, чтобы он публично опроверг принципы лютеранства. Кеплер гордо отказался, после чего остался без работы и без заработка. Ситуация осложнялась еще и его недавней женитьбой, а также ранним отцовством. Однако слава его удивительных интеллектуальных способностей опережала его, и Тихо Браге, со всей присущей ему щедростью, позволил себе широкий жест и пригласил Кеплера в свой замок. Он видел в молодом человеке большие способности. Астрономия была еще юной наукой. И адского труда хватило бы на сотню математиков.

Иоганн Кеплер, обрадовавшись, уже видел себя близким коллегой Тихо Браге, представлял, как они станут работать в тесном контакте, как равные. Но его ждало разочарование. В замке Бенатки ему было уготовано место одного из многих, борющихся за внимание Браге. И это еще раз утвердило его в мысли о том, что миру бы пора уже поторопиться признать его, Кеплера, гениальность, если он, этот мир, хочет ее использовать в своих целях.

Иоганн Кеплер родился 27 декабря 1571 года в швабской деревне Вайль-дер-Штадт, стоявшей у Шварцвальда. Даже в наши дни это местечко очаровательно. Деревушка словно мумифицировалась под прикрытием средневековых фронтонов, кудахтанья кур и кряканья уток. Окрестности усеяны маленькими аккуратненькими фермами; местные фермеры ходят в lederhosen [35]до колен, сено сваливают на телеги с запряженными в них лошадьми, которые безмятежно пасутся в золотистых полях. А вокруг ферм — зеленые, словно отполированные просторы Шварцвальда, чудесного старинного леса, где растут пунцовый бук, европейский дуб и ясень, леса заколдованного, но не опасного, разве что иногда набредешь на дикого вепря, который превратится в лакомство в местной пивной, когда его подадут под соусом из черной смородины.

Кеплер родился в семье, не имевшей никакого отношения к аристократии. Его предки были ремесленниками и скорняками; они умели обращаться с токарными станками и снимать шкуру с рыси. Его отец, Генрих, служил управляющим поместья; по натуре бродяга, он успел побывать военным, флибустьером и разбойником. «Склонен к преступлению, задирист, может плохо кончить», — заключил Кеплер, составляя его гороскоп. Подчиняясь своим астрологическим предначертаниям, treue [36]Генрих несколько раз оставлял семью, чтобы поучаствовать в военных кампаниях. В один прекрасный день в 1588 году он записался в группу бельгийских наемников и больше домой не вернулся. У матери Кеплера был сложный характер, что понять не трудно, вспомнив, как непросто ей жилось. Материальное положение семьи было плачевным. Кеплер сумел окончить церковно-приходскую школу, в которой тех, которым нечего было сказать и на родном языке, учили говорить по-латыни. Успеваемость юного Кеплера безукоризненна. Его ум течет свободно, как ключевая вода из скрытого, но естественного источника. Кеплера раздражали другие ученики. Бурный поток его мыслей ни на минуту не оставлял юношу в покое. В то же время характер Кеплера был таков, что он никогда не перечил учителям и старался избегать споров. «Я люблю быть на стороне большинства», — говорил он позже [143], уже взрослым, выражая то, что чувствуют многие, только вот мало кто признается в этом. Кеплера вечно будут обожать, поскольку он идеальное воплощение, прекрасно узнаваемый тип честного и умного, но вместе с тем хвастливого и неуверенного в себе мальчишки, которого мы все в жизни когда-либо обязательно встречали.

Или которым были.