Искушение астрологией, или предсказание как искусство

Эффект Марса, конечно, привлек серьезное внимание астрологов, да и скептиков тоже. В конце 60-х годов и все 70-е годы XX века все говорили об открытии Гоклена; случались дискуссии и позже, в 80-е и 90-е [173]. Редакторы Humanistсделали вывод, и вполне логичный, что Гоклен был необъективен в отборе фактологического материала — брал то, что вписывалось в его теории. Он всех вежливо выслушивал, кому-то отвечал, прочих игнорировал. Тогда в полемику включился статистик Марвин Целен, в то время заведовавший кафедрой биостатистики в Гарвардском университете. Он должен был обеспечить объективный подход к проблеме. Честно следуя рекомендациям Целена, Гоклен опросил 16 756 мужчин и женщин, родившихся в течение трех дней и примерно в том районе, где и 303 спортсмена-чемпиона. Гоклен надеялся показать, что воздействие Марса — это не просто статистическая подтасовка или аномалия. Хотя Гоклен проводил исследование самостоятельно, Марвин Целен официально одобрил результаты. В самом деле, диаграмма, эти результаты представляющая, поражает.

Количество спортсменов-чемпионов, рожденных, когда Марс находился в ключевых секторах. Интересная, крайне простая иллюстрация воздействия Марса, дающая — если ей верить — статистический уровень достоверности

В 1994 году Зуитберт Эртель и Генрих Мюллер пересмотрели исследования Гоклена и сообщили, что их анализ подтвердил полученные им данные. Воздействие Марса оказалось «значительным». Через два года Эртель и Кеннет Ирвинг опубликовали книгу «Сильный эффект Марса». В статье «Подлинен ли эффект Марса?» Пауль Курц, редактор Humanist,совместно с Дж. В. Ниенхюзмом и Ранджитом Сандху доказывал, что Эртель и Ирвинг сочли ключевой вопрос решенным.

Дискуссия меж тем продолжается, хотя и не так бурно, и конца ей не видно. Какой бы ни была истина — я ее не знаю и подозреваю, что никто не знает, — одно очевидно: эффект Марса, если он не выдумка, представляет собой очень слабый сигнал, замеченный на фоне сильного шума. Немного раньше Птолемей, создавая ларец с сокровищами под названием Tetrabiblosи явно предчувствуя дальнейшее развитие истории, предоставил астрологам в высшей степени многогранное объяснение того, что астрологические прогнозы, если они не выдумки, тоже крайне слабы. Астрономия, утверждал он, холодна, бесстрастна и точна, как клинок. Астрология, напротив, беспорядочна, как сама человеческая жизнь. Астрологи неизбежно ошибаются в своих наблюдениях. И эти ошибки разрастаются в их умозаключениях, иногда приводя к катастрофическим последствиям. Птолемей прямо сравнивал астрономию и астрологию: «Все, чего трудно достичь, легко критикуется большинством людей, а в случае с… [астрономией и астрологией]… выпады против первой могут совершать лишь слепые, в то время как есть определенные основания для выпадов против второй».

Птолемей считает очевидным существование связи между положением планет и различными человеческими делами и взаимоотношениями. Он предполагает, что в качестве теории астрология истинна. И хочет спросить: каким образом получается, что истинная теория в своих приложениях оказывается тем не менее ложной.

Однако понятно, что, даже подходя к астрологии с духом самым пытливым и правильным, человек может нередко и ошибиться… из-за самой природы предмета и собственной слабости человека в сравнении с силой его занятия… К тому же верно, что древние соположения планет, на основании которых мы приписываем аналогичным аспектам наших дней воздействия, замеченные древними, более или менее похожи на современные аспекты… но не идентичны им, ибо точный возврат всех небесных тел и Земли в те же положения… либо вовсе не происходит, либо не случался на памяти человеческой… Посему предсказание временами и оказывается неверным.