Искушение дьявола

– «Мы с Хоксли крепко сдружились. Порой мне трудно стоять в стороне и слушать, как окружающие на него клевещут. Конечно, у него есть недостатки. Он много пьет и ведет разгульную жизнь, но это всего лишь попытка скрыть боль. Когда-то у него была любимая женщина. Он был очень к ней привязан. Не знаю, кто она – он отказывается называть ее имя, – но ему пришлось с ней расстаться, потому что его родственники не одобрили его выбор. Как я поняла, он был вынужден жениться против собственной воли. Его жена – милое робкое существо, и я невольно испытываю жалость к ней и их сыну Гейбриелу. Им обоим приходится сильно страдать из-за несчастливой судьбы Хоксли. Я пыталась объяснить ему, что нехорошо и несправедливо лишать радости близких людей только потому, что ты сам пережил личную драму, но эту тему он отказывается со мной обсуждать.

Забавно, что его жена, когда мы сталкиваемся с ней на людях, смотрит на меня с откровенной ненавистью. Она считает меня своим врагом и соперницей, но это не так. Мы с Хоксли никогда не были любовниками, потому что всегда дорожили нашей дружбой. Мое сердце по-прежнему принадлежит Филиппу, а Хоксли продолжает тосковать по утраченной любви…»

Когда он дочитал эту дневниковую запись, повисло тягостное молчание. Спустя несколько минут Гейбриел заговорил, но уже резким, осуждающим тоном.

– Когда ты собиралась сказать мне, что у моего отца не было близких отношений с твоей матерью? Что он никогда к ней не притрагивался?

– Что все сплетни об их отношениях были ложью?

– Да, черт возьми!

Мора обхватила себя руками, словно пытаясь защититься от его нападок. Еще не задав вопроса, она уже знала, каков будет его ответ.

– Если я скажу «сегодня ночью», ты мне поверишь? Он опять засмеялся, и Мора невольно вздрогнула от этого зловещего смеха.

– Пожалуйста, не надо больше водить меня за нос, – презрительно бросил Гейбриел, и немного помолчав, указал на стопку пожелтевшей бумаги, лежавшую на столе рядом с ним. – Я прочел остальные письма. Они были адресованы твоей матери, не так ли?

Девушка кивнула, закусив губу.

– И? – подначил Хоксли, не дождавшись от нее ни слова.

«Вот он, момент истины», – невесело подумала Мора. Больше тянуть нельзя. Надо сказать, все как есть, и покончить с этим. Быстрый ровный надрез заживает скорей, чем рваная рана. Жаль только, что она поняла это только сейчас.

– Я думаю, что автор этих писем – убийца моей мамы.

Это откровение поразило его в самое сердце. Гейбриел дернулся, как от удара, и Мора даже в темноте заметила, как изменилось его лицо. Он несколько раз открыл и закрыл рот, точно вдруг лишился дара речи, затем резко выпрямился и, наконец, спросил хриплым, сдавленным голосом:

– По-твоему, мой отец невиновен?

– Моя старшая сестра Джиллиан всегда так считала. Она обнаружила, что во время убийства происходили странные вещи. Раньше она работала на Боу-стрит и в прошлом году, распутывая совсем другое дело, вышла на одного свидетеля. Он утверждал, что в ту ночь был рядом с нашим городским домом и видел, как из него выходил какой-то человек.

– А мне никто ничего не сказал! – Гейбриел подался вперед и гневно процедил сквозь зубы: – Никто даже не подумал известить меня о том, что он вовсе не был убийцей? Может, я не слишком любил этого человека, но он все-таки был моим отцом, и я имел право знать правду.

– Нет никаких доказательств. Полицейские отвергают эту версию. Они сочли единственного свидетеля ненадежным, ведь это всего лишь бывший кучер твоего отца. К тому же он умер, так и не успев дать показания на Боу-стрит.

– На мой взгляд, эти письма – достаточное доказательство.

– Возможно. Но я… нашла их совсем недавно. Ни мой папа, ни Джиллиан их еще не видели. Только я.

– Но это же просто бессмыслица! Если мой отец не убивал твою мать, если они не были любовниками, то почему он покончил с собой?