Искушение для принцессы

– Нет, она… другая. Она такая… раскрепощенная. Все здесь так… свободно. Смотри, какая у нее страсть к жизни!

– Я испробовал твою страсть, Карлотта. – Он наклонился и поцеловал ее в висок: – Ты как живой огонь в моих руках. И тебе не нужно ничего скрывать от меня.

Карлотта посмотрела на него, и в ее глазах засверкал огонек.

– Я и не могу. Ты лишаешь меня контроля.

– Взаимно.

– Как это приятно.

– Страсть красива, – произнес Родригес, снова взглянув на танцовщицу. – Твоя страсть красива. – Он повернулся к Карлотте и прошептал: – Жаль, ведь когда-то тебя заставили чувствовать по-другому.

Карлотта улыбнулась, и ему стало не по себе.

– Да, теперь я учусь смотреть на все по-другому.

Эта ее улыбка… Она просто обезоруживала!

– Может, поужинаем? – предложил он.

– С удовольствием.

Родригес заказал пиво, тапас и корзинку с едой.

Столик размещался на веранде. Уличные музыканты заполняли улицу. Все казалось каким-то нереально сказочным. Совсем из другого мира – не того, который он знал. Этот другой мир соответствовал тем чувствам, которые Карлотта в нем пробуждала.

– Очень вкусно, – оценила она, попробовав соленую треску.

– Как тебе твой первый выход в ночной город?

– Чудесно. А что ты думаешь о твоем первом походе в зоопарк?

– Мне очень понравилось. К тому же все это произвело большое впечатление на Луку! Особенно львы.

– Они снятся ему время от времени. Я не знаю почему. Но сама вряд ли уговорила бы сына посмотреть на них вживую.

– Ты думаешь, это благодаря мне?..

– В твоем присутствии Лука другой. Более… уверенный. Это так мило!

– Я все пытался представить поведение моего отца, если бы я боялся львов, – сказал Родригес и смутился: почему он вдруг заговорил об этом? Он откашлялся: – Вряд ли, конечно, он бросил бы меня в клетку к ним, все-таки я был наследником. Но… он очень хотел сделать из меня мужчину.

Карлотта нахмурилась:

– Но если бы он не пугал тебя…

– Конечно, пугал! Отцу казалось, это поможет сделать из меня подходящего правителя для Санта-Кристобеля. Я уверен, он разочаруется… Впрочем, нет! Потому что не доживет. – Родригес старался подчеркнуть пренебрежение в своем тоне.

Карлотта внимательно посмотрела на него. Ее сердце, казалось, выпрыгнет из груди – так бешено оно колотилось. После прошедшей ночи было бы уже нелепо отрицать, будто она ничего не чувствует к нему. И это относилось не только к физической близости – ко всему. И к тому, как он слушал ее, и к тому, как хотел понять.

А потом сегодня, с Лукой… Да, Лука действительно пугал Родригеса, хотя она до конца не понимала почему. Но то, с каким вниманием он относился к мальчику, как старался для него, не могло не тронуть материнское сердце.

Карлотта ощутила внутреннее беспокойство Родригеса, когда он заговорил о своем отце. Ей стало тревожно. Не надо больше задавать никаких вопросов, но о себе она все рассказала. И теперь была его очередь.

– Ты, наверное, хорошо знаешь Барселону. Расскажи мне, – попросила она. Уж эта тема не такая болезненная.

– Но конкретно – о чем?

– О себе. О твоем пентхаусе. Например, почему ты переехал сюда, когда тебе было семнадцать?

– Подростки всегда хотят уехать, разве не так?

– Я не хотела. Но моя сестра могла бы.

– Вы с ней близнецы?

– Да. Но мы совсем разные! И давно уже отдалились друг от друга. Честно говоря, какое-то время я винила Софию. Но со временем все забылось. Да и расстояние сыграло свою роль. Я имею в виду… когда находишься вдали, как можно близко общаться? Последние шесть лет я хранила свой секрет и зализывала раны. Тяжело выстраивать какие-то значимые отношения, когда ты занят тем, чтобы тебя не трогали.

– Я никогда ничего не выстраивал, поэтому для меня это не было проблемой.

– О, так у тебя здесь нет друзей?

– Есть. Я здесь учился в колледже. Друзей у меня было много. И много подружек. Я очень весело проводил время.

– Я так понимаю, в Санта-Кристобеле тебе не было весело?

Родригес нахмурился:

– Я не чувствую себя там как дома.

– Барселона мне больше напоминает тебя.

Барселона была живой. Здесь все было так свободно и непринужденно, здесь отсутствовала та помпезность, которая была присуща Санта-Кристобелю.

– Здесь я тоже не чувствую себя как дома, – покачал он головой. – И не смотри так на меня.

– Как так?

– Как на раненого щенка. Меня никогда не интересовали понятия дома и семьи. Но мне не на что жаловаться. У меня есть еда, есть крыша над головой. У многих людей этого нет. А в Барселону я приехал, чтобы быть вдали от отца. Банальная история.

Он старался придать своему тону как можно больше легкости. И у него это получалось. Но Карлотта знала – эта легкость была только внешней. Потому что его глаза говорили об обратном. В них снова была та ужасная пустота…

Родригес умел очаровывать. В нем присутствовала харизма. Но он умел и притворяться…

Карлотта посмотрела на корзину с едой.