Искушение Эльминстера

Мужчина слегка улыбнулся, и его глаза превратились в два копья магического огня, вонзившихся через пещеру в Саэреде.

— Зови меня Азут, — ответил он.

* * * * *

— Заклинание снова не сработало, м-милорд, — сказал человек в мантии, тщетно пытаясь говорить ровно.

Лорд Эсбре Фелморель коротко кивнул.

— Можешь удалиться. Оставайся там, откуда мы сможем быстро позвать тебя, если потребуется.

— Будет исполнено, милорд,  —пробормотал волшебник. Он не то чтобы бросился бежать, когда выходил из комнаты, но глаза обоих охранников у двери блеснули, когда он проходил мимо.

— Насмаерэ?

Леди Фелморель подняла на него несчастные глаза и сказала:

— Это не моих рук дело, милорд. Молитвы Пресвятому Азуту — вот и все мое касание к Искусству. В этом я клянусь.

Большая волосатая рука накрыла ее руку.

— Будьте спокойны, миледи. Я могу забыть этот тяжелый урок не больше, чем вы. И я знаю, что вы не забываете и не преступаете границы дозволенного. Я видел вашу кровь на плитках перед алтарем и видел вас во время молитвы. Вы унижаете себя так, как может только тот, кто действительно верит.

Улыбка на мгновение тронула его губы и снова исчезла.

— Знаешь, сейчас ты пугаешь людей больше, чем когда управляла этим замком своим колдовством. Они говорят, что ты разговариваешь с Азутом каждую ночь.

— Эсбре, — прошептала его леди, не сводя с него глаз, несмотря на румянец, окрасивший ее лицо, шею и за ее пределами в пунцовый цвет, — я верю. И сейчас я напугана больше, чем когда Азут отобрал у меня мое Искусство на твоих глазах. Вся магия идет наперекосяк, во всех Королевствах. Все снова будет зависеть от самого острого меча и волчьей хитрости, и ни один из наших наемных магов не сможет нам помочь!

— И что плохого в том, чтобы полагаться только на острые мечи, сильные руки и хитрость воинов?

— Эсбре, — прошептала леди Насмаэре, поднимая губы, чтобы коснуться его губ, но слишком медленно, чтобы он не заметил яркий блеск непролитых слез, навернувшихся ей на глаза, — Как долго ты сможешь противостоять врагу за врагом без разрушительных заклинаний наших магов? Сколько острых мечей и сколько хитрости у орды орков?

* * * * *

Звон множества колокольчиков разнесся по залу. Он почти оглушил Эльминстера, когда издававший его холодный ветер пронесся сквозь него, снова погрузив в ледяную неподвижность. Призрачный туман, который был Саэреде, извивался и закручивался вокруг него спиралью, словно бы неповрежденный ревущими лучами огня, которые бросил Азут сквозь нее в Эльминстера. Лед, затем огонь — огонь, который поднял его в воздух в вихре сражающегося тумана и пламени и снова опустил на землю, шатающегося, ошеломленного и способного только блеять от бессловесной боли.

— Вот, — пробормотал Табараст побелевшими и дрожащими от страха губами, — это наш Эльминстер, которого вы сокрушаете, сэр... ваша, э-э, Божественность, сэр!

— Освободись от нее, — тихо сказал Арфист, оказавшийся Азутом. Его взгляд больше не пылал, но теперь был устремлен в прищуренные от боли глаза Эльминстера, —  или ты обречен.

— Я бы сказал, что ты все равно обречен, — произнес насмешливый голос сверху, и пять посохов плюнули в унисон, обрушив на шахту сокрушительный дождь обреченности.

* * * * *

Начальница Послушников шагнула сквозь черный занавес висящих цепей с тем непререкаемым ощущением бессердечной власти, которое заставляла низшее духовенство так бояться ее. Жестокая колючая плеть висела у нее на плече, готовая рвануться вперед при малейшем действии или бездействии, которое ей не понравится, и на ее лице под рогатой черной маской была улыбка безжалостного предвкушения. Даже две жрицы-хранительницы Палаты отпрянули от нее, но она проигнорировала их и зашагала дальше. Подкованные металлом каблуки ее черных сапог до бедер стучали по плиткам и привели сквозь три занавеса ткани в самое сокровенное место созерцания Темной Леди — Бассейн Шар. Фигура двигалась во мраке за бассейном, фигура в знакомом рогатом головном уборе и темно-фиолетовой мантии. Ужасная Сестра Клалаэра немедленно опустилась на колени, держа обеими руками свою плеть. Неторопливой походкой Темная Госпожа обошла чернильные воды и забрала её у нее. Начальница немедленно наклонилась вперед, чтобы поцеловать острые, как ножи, носки сапог Темной Госпожи, прижимая язык к холодному, окровавленному металлу, пока плеть не опустилась на ее спину. Та горела, несмотря на переплетение перекрещенных шнуровок, которые были частью одежды, но это был знак гордости — не вздрагивать и не ахать. Она держалась твердо, ожидая второго удара, который ознаменовал бы неудовольствие ее госпожи, или дождя порезов, которые означали, что Авроана в ярости. Ничего не последовало, и плавным движением, которое почти сумело скрыть ее облегчение, она снова выпрямилась в сидячее положение, чтобы Авроана поднесла плеть к губам. Она поцеловала её, получила назад и расслабилась. Ритуал был завершен.

— Ваше Темнейшество? — спросила она, как это было принято.