Искушение Эльминстера

Кровавый Единорог хлопал крыльями над воротами Нетрара и аркой ворот дворца в его сердце, сообщая каждому галадорцу, что Король все еще жив. По мере того как тянулся этот яркий летний день, немало глаз снова и снова смотрели на эти штандарты, пытаясь узнать, изменилось ли правление на Троне Единорога. В течение сезона и более стареющий бездетный король Баримгрим стоял одной ногой в могиле, оставаясь в живых после того, как его разорвали когти зеленого дракона Арлаваунты, только благодаря его огромной силе и Искусству придворного мага Илгриста. Некогда могучий воин теперь превратился в бледную и слабеющую оболочку, неспособную зачать детей даже с магической помощью, и поглощенную вездесущей болью. Во время болезни Баримгрима Галадорна пострадала от стычек и беспорядков: поджоги урожая и, что еще хуже, из пяти баронов каждый стремился стать королем после Баримгрима. У всех были кровные узы с троном, все считали Галадорну своей по праву... И галадорнцы ненавидели и боялись их всех. В этот день в Доме Единорога напряжение было настолько сильным и тяжелым, что его можно было разрезать ножом — и в его тусклых, увешанных гобеленами залах не было недостатка в ножах, которые держали наготове. Король больше не ожидал увидеть наступление ночи, и его отнесли на трон слуги, где он сидел с мрачной решимостью на лице и короной, соскользнувшей на лоб. Волшебник Илгрист стоял на страже над ним как высокая, вездесущая тень. Его собственная мрачная черная мантия была прикрыта официальной накидкой с малиновыми единорогами. Он не позволял никому, кроме себя, поправлять корону или приближаться. Для его бдительности была веская причина. Все пять баронов, как стервятники, кружащие над местом смерти, в этот день рыскали по дворцу. Илгрист попросил самого старшего и законопослушного из них, огромного и бородатого воина, которого люди называли Медведем, привести своих семерых лучших воинов, чтобы поддержать охрану трона, и барон Белундрар так и сделал. Сейчас он стоял, хмуро оглядываясь на три двери тронного зала. Его волосатые руки сжимали рукояти множества кинжалов на поясе. Он наблюдал за своими людьми, которые с каменными лицами, нос к носу, смотрели на гораздо более многочисленные войска барона Хотала, которые, как и их хозяин, пришли ко двору в этот день в полных доспехах, изрядно ощетинившись клинками в ножнах. В самом центре, где они стояли плотнее всего, скрывался их хозяин в броне. Некоторые галадорнцы говорили, что он никогда не снимал ее, кроме как для того чтобы надеть новые, более крупные части.

Другие бойцы тоже были здесь, хотя и без доспехов, и выглядели так же настороженно и неуютно среди готовых к бою воинов, как крабы без панцирей. Некоторые из них были одеты в пурпурные туники барона Маэтора, учтивого и вечно улыбающегося мастера тысячи интриг и еще большего количества галадорнских спален. «Пурпурные отравители», как называли их некоторые жители королевства, и не без причины. Другие слуги — некоторые из которых подозрительно походили на видавших виды из других земель, а вовсе не на галадорнанцев — носили алый цвет барона Фельдрина, беспокойного обманщика, который, казалось, выращивал золотые монеты на кончиках пальцев каждый раз, когда он протягивал руки, чтобы взять что-то... а руки он вытягивал часто. Последними среди этого братства готовой смерти прогуливались надменные маги и быстрые клинки барона, которого некоторые придворные считали самой опасной угрозой свободе всех галадорнцев: Толона, будущего мага и покрытого шрамами опытного фехтовальщика. Он называл себя «лордом», а не бароном, и почти десять лет игнорировал указы и распоряжения Трона Единорога. Некоторые говорили, что Арлаваунта была вызвана из своего логова и напала на короля благодаря его заклинаниям — потому что Баримгрим ехал с армией вооруженных рыцарей, чтобы потребовать от Толона новой присяги и выплаты большого долга по налогам, когда произошло нападение дракона.

— Стая стервятников, — пробормотал король, наблюдая, как лакеи в ливреях вплывают в тронный зал. — Никого из этих людей я бы не выбрал присутствовать при моем последнем вздохе.

Придворный маг Илгрист тонко улыбнулся и ответил: