Искушение глобализмом

Во-первых, помочь стабилизации посткоммунистических режимов, которые в большинстве случаев являются проамериканскими. Населению, замордованному «реформами», предлагают не верить собственным глазам — игнорировать факт неслыханной социальной поляризации, деления общества на связанные групповой порукой коррумпированные «верхи» и загоняемые в гетто «низы» и вместо удручающей действительности лелеять идеологически заданный образ «свободного среднего класса».

Во-вторых, постепенно демонтировать такое «архаическое» понятие, как народ — коллективный субъект истории. Пока он существует, сохраняя способность проявить свою волю, победу американизма в мире невозможно считать «полной и окончательной». Но здесь опять-таки условия задачи выглядят неразрешимо противоречивыми. Когнитивистская школа в социальной психологии экспериментально доказала, что механизмы групповой идентификации сильнее действуют в дискриминируемых и терпящих поражения группах.

«Именно группы-аутсайдеры, то есть именно те группы, которые терпели постоянную неудачу, демонстрируют наивысший ингрупповой фаворитизм (предпочтение, оказываемое собственной группе. — А. П.) как в стратегии межгруппового взаимодействия, так и в плоскости межгруппового восприятия»²².

Успех сам по себе, а в особенности если он подтверждает номиналистическую презумпцию равенства шансов — безотносительно к той или иной групповой принадлежности, — ослабляет групповую идентичность: психология настороженного «мы» вытесняется психологией открытого «я».

Но как в условиях полуоккупационных режимов, возлюбивших Америку больше собственного народа и отдавших его на разграбление и поругание, подавить психологическую настороженность дискриминируемого «мы» и сфабриковать образ достижительного и открытого «я»?

Несмотря на очевидную нелепость мероприятия, американские миссионеры и их сноровистые ученики на местах не оставляют надежд на исчезновение коллективной субстанции — народа. Они отдают себе отчет в том, что судьба элит, в особенности в России, превратна и подвержена закону инверсии: последующие правители редко подхватывают эстафету предыдущих, чаще объявляют их деяния преступными. Только исчезновение народа — превращение его в диаспору кочующих «глобалистов» может служить гарантией и для американских «победителей», и для их пятой колонны на местах.

К решению этой задачи новейшая либеральная доктрина подходит со значительно обновленным арсеналом. Такие понятия классического либерализма, как гражданская самодеятельность и ответственность, гражданская самоорганизация, по понятным причинам считаются небезопасными применительно к народам, которых хотят лишить суверенитета. Поэтому акцент делается на меновой теории. Нацию хотят превратить в неорганизованный конгломерат безответственных менял, которые выносят на рынок, организованный победителями, все, запрашиваемое внешними заказчиками.

Теория тотальной приватизации логически допускает и тотальное превращение населения страны в сообщество ожесточенно конкурирующих между собой менял. Как же, спрашивается, народ, с самого начала отлученный от процесса приватизации, может почувствовать себя менялой и что именно он может менять?

На это политические технологи либерализма могли возразить (находясь в своем узком кругу), что для демонтажа страны вовсе не надо дожидаться превращения всего населения в торговцев коллективными интересами — достаточно заразить соответствующим духом ключевые группы влияния, контролирующие нервные узлы нации, и превратить эти группы в референтные — служащие заразительным примером для подражания.

С этой целью необходимо составить специфическую технологическую карту страны, нанеся на нее точки, обозначающие центры и группы влияния, покрывающие всю территорию, и обеспечить линии связи между этими точками. Пространство, зажатое между данными линиями, начнет омертвляться — вместо единого народного организма мы получим конгломерат, управляемый извне.

Данные соображения носят ценностный характер: те, кто не боится распада страны, найдут в них специфическую «рациональность».

Но давайте поставим вопрос строго теоретическим образом: состоятельна ли концепция тотальной приватизации и социальной атомизации в принципе? Иными словами: можно ли обойтись без коллективной собственности в широком смысле слова и без коллективного субъекта — распорядителя этой собственности?

БУНТ ИЛИ ДИКТАТУРА?

Под коллективной собственностью мы здесь будем понимать, как это и диктуется логикой глобализации, не только собственно экономические факторы народного богатства, но и социокультурные предпосылки национальной целостности — выпестованные в веках и бережно хранимые традиции (в частности трудовые), ценности, моральные нормы, а также продукты всеобщего духовного производства — науки, культуры и образования. Для того чтобы не вносить спорного ценностного момента в полемику с либеральной «меновой теорией», будем говорить не о судьбах народа, а о судьбах проекта Просвещения, в верности которому сами либералы клянутся.