Искушение и разгром

– Ну-ну, – Сергей ядовито покивал. – По вопросам выплат трудовым коллективам с ним побеседуйте. Это вам не то что со мной.

– А может, я лучше тебя подожду?

– Ну, зачем же… – Сергей махнул рукой. – Ладно. Нашутились. Ну и что мне теперь делать? Договор кровью подписывать?

– Да ничего не делать. Домой иди.

– Ну понятно, – Сергей кивнул. – «С вами свяжутся».

– Ну а как? Теперь на нас часы переведены, подожди теперь. Не все ж еще сварилось. Мне ж сегодня в нашей конторе столько людей обегать надо. Еще ж бумаги ваше министерство должны пройти. В понедельник, как подписанный договор получишь, так и будет ясно, как и что. Но там уж без задержки все закрутится. Я с тобой свяжусь, к другим нашим людям подведу. Может, уже в понедельник в Минск вылетишь. Ну а до понедельника отдыхай.

– Понятно, – Сергей рассеянно посмотрел на Сергачева. – Понятно.

Обменявшись еще несколькими ничего не значащими фразами, они, не сговариваясь, стали подниматься и собирать вещи. Больше говорить было не о чем. Снова прихожая, железная дверь, подъезд, машина. Не с первого раза, взвизгнув, неохотно завелся мотор. Сергачев, которому предстояло возвращаться в свое ведомство, выбравшись на проспект и проехав несколько светофоров, по просьбе Сергея высадил его на одной из шумных центральных улиц. Хлопнула дверь «Жигулей», и Сергей, проводив взглядом удаляющуюся машину, неспешно и бездумно пошел по тротуару.

3

Вдоль витрин. Машинально отметив про себя, что уже вторично в течение дня он в неурочное время оказывается предоставленным сам себе, Сергей двинулся вдоль спешащей навстречу, не замечавшей его улицы. Разноцветные платья женщин, вспыхнувшие среди ветра, шум машин и холодящее глаз высокое голубое небо над головой. Было четыре часа дня. Ни экрана монитора перед глазами, ни таблиц интегралов и справочников по спецфункциям на столе, ни деловых бумаг на другом столе, покрытом толстым плексигласовым стеклом с застарелыми круглыми следами от кофейных чашек. Была закончившаяся беседа с Сергачевым, давшая объяснение всех накопившихся с утра странностей и нестыковок, все расставившая по своим местам и не оставившая никаких загадок. В положении дел наступила полная ясность. Ясно было, что делать, ясно было, что произошло, и ясно было, что не хотелось идти домой.

Сергей оглянулся. Он был на одной из центральных улиц, блестевших гламурными фасадами магазинов и тонированными стеклами ресторанов и ночных клубов. Кованые золотые козырьки и полированный гранит входных ступеней. Нижние этажи домов были скоплением наиболее дорогих в городе фирменных салонов и бутиков. Ожидая, пока схлынет поток машин через поперечную улицу, Сергей остановился у светофора. Глядя на новый ряд витрин впереди, он подумал, что наступил момент, когда нужно было сделать какой-нибудь новый подарок жене. Он любил делать ей подарки – не приуроченные ни к какой дате – ни к ее дню рождения, ни к Новому году, ни к Восьмому марта, невольно установив такую традицию еще с тех времен, когда у него было не так уж много денег. Сейчас и денег, и красивых вещей, которые можно было на них купить, было намного больше, он использовал это, и это вносило в семейную жизнь дуновение легкого ветерка, секундного праздника, может быть, даже больше для него, чем для нее. Сергей задумался, вспоминая, когда он дарил что-то жене в последний раз. Подарки нельзя было делать слишком часто, иначе они теряли смысл, однако уже два или три месяца он не делал этого и, наверно, время пришло.

Размышляя, он сунул руку в карман – там были три тысячи долларов, отложенные им на текущие расходы из последней выплаты, полученной за проданные кодеки, и большую часть этой суммы можно было безнаказанно потратить. Приняв решение, он зашагал через улицу и дальше через площадь, мимо памятника и длинных рядов припаркованных иномарок. Как всегда, чтобы развеяться и занять чем-то свои мысли, он стал думать о деньгах. Вспомнив о договоре, помня калькуляции и сметы расходов, которые он видел у Червенева, зная реальные размеры затрат, он без труда подсчитал свою долю. Сергей усмехнулся. Коллекционирование денег стало для него в последнее время чем-то вроде дежурного заменителя жизненных событий, привычной процедурой, дающей привычное вялое удовлетворение. Каждый раз, относя деньги в банк, он совершал машинально несложные арифметические подсчеты, прикидывая, сколько денег было у него в это же время в прошлом году, каков получился прирост и какую сумму составляет в результате теперь его среднемесячный заработок. Результаты этих вычислений он иногда между делом сообщал жене, надеясь этим ее обрадовать или вызвать какие-то положительные эмоции, хотя она, кажется, уже к этому привыкла.