Искушение и разгром

– Эти разносила вроде. Можно носить, если недолго. – Она открыто-огорченно покрутила головой. – Такие, чтоб на каждый день, я так и не нашла себе. – Внезапно вспыхнув улыбкой, она задорно заблестевшими глазами быстро-увлеченно взглянула на него. – Сестрица моя, сволочь мелкая, пока вместе жили, все мои туфли задаром получала. У нее размер как у меня, а ступня узкая, я себе туфли куплю, пару дней промучаюсь, она примеряет – ей как влитые, меня прям жаба душила, глядя. Сейчас сестры нет, Патрикеева, сука, на ее место заступила. Я себе туфли купила, классные, каблук двенадцать сантиметров, увидела – отойти не могла, всю жизнь о таких мечтала – ну, ясное дело, на размер меньше, ладно, думаю, какие б ни были, куплю, умру, а разношу, домой пришла, полчаса проносила, чувствую, все, п…ц, умираю, Патрикеева пришла, померила, говорит: «Они мне как тапочки». Ну, отдала ей. – Она на секунду согнулась в беззвучном смехе. – А она их день проносила – они красящие оказались, все колготки ей желтыми сделали. Она мне утром на работу звонит: «Ты мне что, сволочь рыжая, подсунула?» Я говорю: «Ну отдавай». Она говорит: «Хрен. Я их на босу ногу носить буду, пусть лучше ноги красят». Правда, она мне денег за них до сих пор не отдала, я ее тут за одно это убить хотела, ну да ладно, пусть живет пока. – Она весело посмотрела на него. – Все фигня, главное – маневры.

Секунду он смотрел на нее. Словно приподнятый какой-то силой, видя ее смеющиеся глаза, вдруг как-то разом накоротко соединившись чувствами с ней, он безотчетно двинулся к ней:

– Я с тобой говорю, как будто несусь где-то. Даже слов не разбираю, хорошо, но ничего объяснить не могу. Никогда такого не было, какое-то ощущение полета.

Она с быстрым смехом провела ладонью по его лопаткам:

– У тебя крылышки там не режутся еще?

– Не знаю. А чувствуется что-нибудь?

Она, кивнув, хихикнула:

– По-моему, что-то уже есть.

Он, снова подавшись к ней, восхищенно взглянул на нее:

– Я таких, как ты, не видел раньше. Я ведь со своей женой давно живу, ну, мы друзья, но горячего ничего нет уже, вроде бы и надо кого-то найти, но я, на свою беду, разборчив, у меня никогда не было случайных связей. Физически уже тяжело, но почему-то никто не нравится мне, утром на работу еду, вокруг смотрю – никого, так и живу все это время, черт его знает, что делать, не знаю. – Он невольно смущенно двинулся к ней. – Не с проститутками же общаться.

Задорно блеснув глазами, она весело вскинула на него взгляд:

– А почему ты думаешь, что я не проститутка?

– А ты проститутка?

– Нет.

На секунду осекшись, он с облегчением улыбнулся ей:

– Проститутки не работают на мебельных складах. И не встают на работу в семь утра.

Весело слушая его, она задорно дернула плечами:

– Проститутка за деньги, б…дь – за идею.

Не зная, что сказать, он растроганно посмотрел на нее:

– Ты красавица.

– Я знаю.

Снова с ощущением ненужности всех произносимых слов, чувствуя легкость соединения с ней, вдруг ощутив какой-то толчок, бросающий его навстречу ей, он открыто посмотрел на нее:

– Знаешь, у меня иногда бывают приступы любви ко всему человечеству. Я как-то всех сразу вижу и всех люблю. Не только тех, кого уважаю, или только женщин, а всех – и жуликов, и козлов, и всяких там придурков – всех. Потом, правда, проходит, но в какие-то секунды бывает. В жизни всякое приходится делать, но у меня как-то никогда не было врагов, чтобы их заиметь, все-таки надо кого-то ненавидеть, а у меня с этим трудно, я как-то так по-дурацки устроен, что всех понимаю. Поэтому, наверно, у меня ни к кому и злобы нет.

С беспечной улыбкой слушая его, она всезнающе-весело на мгновенье вскинула на него глаза:

– В тебе злобы нет, поэтому ты всех и понимаешь.

Не слушая ее, он вновь посмотрел на нее:

– Ноги у тебя красивые.

Она с комичной серьезностью кивнула:

– Ты говорил.

Со стороны площади накатился ветер.

С ощущением простоты и сказанности он свободно взглянул на нее:

– Пойдем?

Словно ожидая этого, она, блеснув глазами, с веселым любопытством подняла на него взгляд:

– Прямо сейчас?

– Ну да.

Секунду, отведя взгляд, словно про себя смеясь чему-то, она поблескивающими глазами смотрела в сторону площади:

– А ты мне сигарет купишь?

Он поспешно кивнул:

– Да, конечно.

– Погоди. – Достав из своей большой сумки косметичку и откинув крышку с зеркалом, она, словно забыв обо всем, озабоченно вгляделась в свое отражение. – Тушь на ресницах не держится ни фига. – Она захлопнула косметичку. – И помада вся съелась. – Положив косметичку на скамейку, она, пошарив в сумке и вытащив помаду, провела пальцами по губам. – Болтали про этот «Макс фактор», я его вчера купила – на всех бычках помада в сантиметр слоем. Я б лучше себе пива купила, чем тратить деньги на этот макс-факер, или мазер-факер, как его там – прости за мой плохой французский. – Как ни в чем не бывало, повернувшись, она весело взглянула на него. – Поесть что-нибудь возьмем? А то я сегодня на работе толком не успела ничего. И вина какого-нибудь – ладно?

Он бездумно кивнул. Она оглянулась: