Искушение Кассандры

«Сейчас будет вправлять мозги», — подумал Карасев.

Однако на Карасева набросился совсем не тот, кого он ожидал. Дверь отворилась, и в кабинет влетел сильно возбужденный Городецкий, едва не сбив с ног топтавшегося на пороге Смирнова.

— Тарас, привет! Извини, что врываюсь вот так без приглашения! Времени уже нет.

Он протянул руку Смирнову, затем Леониду Григорьевичу, наконец тряхнул кисть Тарасу.

— Понимаю, что ты занят. Больше чем на минуту не задержу! Буквально один вопрос по убийству сторожа. По городу ходят слухи, что его убила восковая фигура Берии.

Тарас растерянно покосился на шефа, которому это явно не понравилось, и сказал:

— Следствие еще не завершено, поэтому комментировать не имею права.

— Тарас, пойми, мне нужен не комментарий! Мне нужен новостной факт из уст должностного лица! — взбудораженно воскликнул Городецкий. — В таком-то музее такого-то числа убит такой-то сторож, имя, фамилия; отоварен тем-то и тем, во столько-то и во столько. Обнаружена кровь на пальцах восковой фигуры. Ведется следствие. Вот и все! Это же не военная тайна.

Тарас кивнул на шефа:

— Вот мой начальник. Если разрешит дать интервью — дам.

— Разрешаю, — махнул рукою шеф и направился к двери. — Но только факт происшествия, не более.

Городецкий обрадовался и крикнул:

— Серега, заходи!

Зашел оператор с камерой на плече и треножником под мышкой. У двери образовался затор. Смирнов почему-то застрял на пороге, не давая выйти начальнику. А тут еще и оператор стал раскладывать треножник почти у самой двери. «Как все нелепо и не вовремя», — мелькнуло в голове у Тараса.

Но неожиданно Смирнов указал на телевизионщиков и произнес:

— Тарас Александрович, это как раз они.

— Кто они? — не понял стоявший сзади начальник.

— Ну те ребята, которые сидели в вестибюле, когда я спускался за пивом.

Шеф поднял брови.

— Да? Как любопытно! И они могут это подтвердить?

— Чего подтвердить? — заинтересовался Евгений, оперативно распутывая микрофон. — Подтвердить всегда можем, если только сойдемся в цене.

— Третьего октября вечером вы были в гостинице «Советская»? — строго спросил Карасев.

— Третьего какой день был? А сегодня у нас что? А… Кажется, были. Мы там три ночи были!

— Вот его помните? — указал Карасев на Смирнова.

— Ну кто же не помнит старика Смирнова, — засмеялся Городецкий. — Это же Олег Константинович. Я у него на днях брал интервью…

— Так это вы у меня брали? — удивился Смирнов. — А я думаю, где мог вас видеть…

— Минуточку! — вмешался шеф. — Вы третьего октября приблизительно в одиннадцать вечера были в гостинице «Советская» в вестибюле?

— Серега, мы были? — спросил Городецкий оператора.

— Были! — ответил оператор. — Ждали, когда товарищ Мылов спустится с восьмого этажа…

— Вспомнил, были! — радостно воскликнул Евгений. — Кое-какой компромат мы снимали скрытой камерой.

— А вот его помните? — указал шеф на Смирнова.

— Его нет, — ответил Городецкий.

— Ну как же, — толкнул журналиста оператор. — Он подходил к киоску. Ты мне еще сказал: «Сделай пару планов на перебивку».

— Да-да, что-то такое помню, — пробормотал Городецкий. — Только это было в двенадцать.

— Да нет же, в одиннадцать. Вечно ты время путаешь.

— В двенадцать, не спорь!

— Действительно, чего мы спорим, — усмехнулся оператор. — Можно посмотреть съемку. Там время указано.

— Так вы его еще и сняли! — удивился шеф.

— Естественно. Он даже не заметил.

— И пленка с собой?

— Пленка у нас всегда с собой.

Оператор порылся в карманах вытащил пленку и вставил ее в камеру. Приложившись к глазку и немного прогнав ее назад, он сказал:

— Можете посмотреть.

Шеф приложился одним глазом к камере и начал комментировать:

— Вижу вас, Олег Константинович. Вот идете по вестибюлю по направлению к киску. Ага! Киоск закрыт. Все ушли на фронт. Вот вы топчетесь, разворачиваетесь и идете обратно к лифту. Дата, насколько я понял, внизу? Третье октября. Прекрасно. Время двадцать три двенадцать…

Леонид Григорьевич оторвался от камеры и улыбнулся Смирнову.

— Вот вам и алиби. А вы говорите, мы на вас вешаем убийство. Где же вешаем? Делаем все возможное, чтобы доказать вашу невиновность. Словом, вы свободны. А вас, Тарас Александрович, я бы попросил… остаться.

20

Ну если шеф перешел на «вы» — значит, нужно ожидать втык. Действительно, сразу же после интервью Тарас от Уханова получил сразу за все: и за задержание Смирнова, и за экспертов, которые не держат язык за зубами, и за то, что время идет, а следствие стоит на месте.

— Я вас совершенно не узнаю, Тарас Александрович, — отчитывал его начальник ледяным тоном. — Вы за два года раскрыли восемь убийств, причем более сложных, чем это, а здесь застряли!

— Совершенно не за что уцепиться, Леонид Григорьевич, — оправдывался Карасев. — Мотива нет! Локридского убивать просто не за что…

— Неправда! Уцепиться всегда есть за что, — тыкал пальцем в потолок шеф. — И за что убить — всегда можно найти, если постараться. Плохо стараетесь, Тарас Александрович! Поговорите с соседями Локридского, с его бывшими товарищами по работе. Выясните, что это за человек. Вы же ничего толком про него не знаете…