Искушение. Книга 1. Перстень Змеи

Выложив на столик несколько мятых купюр и стопку монет с изображением Святого Иоанна [40], собеседники аккуратно сложили шахматные фигурки в коробку. И, оставив не тронутым пиво в старомодных округлых кружках, стали спускаться к причалу.

Редкие продавцы нежились на осеннем солнце перед сувенирными лавками, расположенными вдоль узких улочек города. Туристов в это время в городе было мало — еще теплое море и не жгучее осеннее солнце выгоняли отдыхающих из города на пляжи «Слынчева Бряга» [41].

Мужчины не спеша прошли к причалу. Англичанин, зажмуриваясь, подставлял лицо теплому осеннему солнцу.

— К сожалению, стало опасно проводить эксперименты с предметами, как с Орлом в середине прошлого века. Нынешняя война просто сотрет с лица Земли всех. Предметы становятся все более опасными. Не правда ли? — Уинсли тяжело вздохнув, посмотрел на панораму береговой линии курорта, — ладно, не будем о грустном. Спасибо Вам, Баркер, за намек на то, что мы предохраняем человеческое стадо от бесконтрольного распространения предметов. Никогда не знал, что есть такой праздник — День Контрацепции. Думаю, надо будет его сегодня хорошенько отметить.

Через полчаса небольшой белый катер со странным именем «Роза» на корме покачивался, стоя на якоре вдалеке от болгарского берега. Яркое осеннее солнце щедро освещало побережье. Разноцветные здания отелей «первой линии» были похожи на гребень гигантского дракона, распластавшегося на берегу. Дракон был странный, похоже, он испытал на себе нашествие детей, привезенных на каникулы отдохнуть на пляжах легендарной болгарской здравницы — его гребень был неровный, как будто часть пластин отломали любознательные детишки, а остатки грозного украшения сказочного чудовища были раскрашены яркими красками без всякой системы.

— Что ни говорите, Генри, а здесь, на задворках Европы, дышится значительно легче, чем на лучших курортах Франции и Испании. Джентльмены сидели в одних шортах, рассматривая пеструю полоску плотно застроенного побережья «Слынчева Бряга».

— Мистер Уинсли, предлагаю перейти к делу, без политесных разговоров о погоде. Здесь мы можем говорить свободно.

— Ок! Генри.

— Итак, по Вашей реакции я понял, что роль рения в предметах для британских Хранителей не секрет. Могу я узнать источник?

Артур Уинсли, наследный пэр, потомственный Хранитель и спортсмен, был готов к этому вопросу.

— Наши ученые отметили следы рения, анализируя предметы при сверхвысоких температурах. То ли в отраженном спектре, то ли в спектре испарений. К сожалению, я весьма далек от премудростей физики. Насколько я знаю, ваша ложа тоже ведет подобные исследования, не так ли? — Артур Уинсли откинулся в кресле, прикрыв глаза. Словно, хотел сказать: «И ты, и я знаем то, что знаем и делиться друг с другом нас может заставить только что-то чрезвычайное». — Думаю, что и наши, и ваши исследователи пользуются одними и теми же методами, так что не это важно. Кстати, а какой предмет исследовали вы?

Подчеркнуто открытое лицо главы американской ложи расплылось в улыбке — неожиданно ему удалось узнать о попытках англичан проникнуть в тайну материала, из которого были сделаны артефакты. Кроме того, он представлял, какое будет лицо у этого престарелого чопорного англичанина, который весьма неудачно пытался изображать панка, когда он сообщит ему свою новость. Выдержав театральную паузу, Баркер с самым невинным видом, сообщил: «Никакой».

Действительно, англичанин замер, сообразив, что проболтался об исследованиях, о которых его заокеанские коллеги не знали.

— К нам попала часть архива Генриха Харрера, — продолжил Баркер. Возможно, Вы помните, был такой австрийский путешественник, альпинист и писатель, обершарфюрер СС, потом был связан с CIA [42]. Наставник и друг детства Далай-ламы XIV. В свое время по его мемуарам даже сняли фильм «Семь лет в Тибете» с Брэдом Питтом [43]в главной роли. Есть серьезные подозрения, что экспедиция 1939 года в Британскую Индию, во время которой он был взят в плен британскими войсками, должна была срочно доставить из Лхассы в Берлин некий артефакт. Этот артефакт экспедиция Эрнста Шефера [44]не смогла вывезти в Рейх, и Гиммлер, по указанию Гитлера, организовал еще одну экспедицию сразу после неудачи Шефера. Так вот, Харрер умер в 2006 и завещал библиотеке Конгресса и Смитсоновскому институту некоторые свои раритеты. Собрание было направлено в хранилище, и его судьба никого не заинтересовала. Слава богу, что МОССАД вовремя прислала нам весточку, что наследие Харрера кое у кого вызвало интерес. Ребята с бульвара Шауль Ха-Мелех [45] плотно присматривали за неким Максом Шмитке, он активно финансировал немецких и австрийских неонацистов. Когда они узнали, что Шмитке проявил интерес к раритетам Харрера, которые предназначались Дяде Сэму [46], сообщили в АНБ [47]. Коллекция сразу попала под особый контроль. Одним словом, наследство Харрера осталось на территории Штатов.