Искушение любовью

Фиона посмотрела на Алекса, и он заметил в ее глазах озорные огоньки. В отличие от него она полностью видела последствия их падения, а они были довольно необычны. Он лежал поверженный на полу в гнезде из штор, с раскалывающейся головой и робко смотрел на нее, надеясь, что выглядит не слишком глупо. А она… Она рассмеялась.

Было видно, что она изо всех сил старалась сдержаться: зажимала рот руками, трясла головой, отворачивалась. Смех на мгновение смолкал, но он видел, что плечи ее продолжали трястись, а затем опять слышал похожие на перезвон колокольчиков звуки. Алексу вдруг стало обидно и захотелось сказать что-то неприятное, но, открыв было рот, он поймал ее взгляд и сам разразился хохотом.

– Ты не слишком щадишь мое самолюбие,  – констатировал он, в конце концов отдышавшись.

А Фиона не могла остановиться. Смех заполнял ей горло, мешал говорить, разливался по комнате.

– Я… я не…  – только и смогла она выдавить.

– …не думала совсем об этом,  – завершил за нее фразу Алекс, руками помогая себе приподняться и усаживаясь с ней рядом. – Я знаю.

Она быстро затрясла головой.

– Да-да. Даже не думала, что что-то может быть таким… может так позабавить меня,  – призналась она, восстанавливая дыхание и опуская руки на бедра. – Видел бы ты свое лицо!

Сначала Алекс хотел встать на ноги и доказать, что вполне владеет собой и ситуацией, но затем решил, что было бы глупо принести в жертву самолюбию нежданную удачу: она рядом, они одни, пусть и на полу. Обхватив одной рукой плечи, пальцами другой он смахнул сползавшие по ее щекам слезинки и проворчал:

– Все не так уж и забавно.

Фиона вновь расхохоталась:

– О нет, смешно! Ты даже не представляешь, как давно я так смеялась… Пожалуй, с тех пор, когда в последний раз видела твою сестру Пип.

Алекс тоже улыбнулся:

– Это да. Пип кого угодно рассмешит. Эта маленькая штучка ведет себя так нелепо.

Его слова сопроводил звучный шлепок по спине и возмущенный возглас Фионы:

– Не смей говорить плохо о моей лучшей подруге! Единственной подруге практически. За исключением Сары и Лиззи. А теперь Сара жена моего брата, так что ума не приложу, какой будет наша встреча.

В ее голосе чувствовалась давняя затаенная грусть. О боже, как же ей одиноко! Алексу захотелось обнять ее, прижать к груди и не отпускать, оберегая от всего, что может причинить боль.

– Клянусь, я очень хорошо отношусь к сестре и даже обожаю эту вредину. Однако порой ей изменяет здравый смысл. Вот в чем проблема.

Дыхание Фионы постепенно выровнялось, и она кивнула:

– Да, Пип из тех, кто сначала делает, а потом думает.

– Она как ураган.

– Ей необходимо наконец заполучить своего Бью,  – сказала девушка, вскидывая голову. – Тогда все встанет на место.

Алекс усмехнулся:

– Бедный Бью! У него больше не будет и минуты спокойной.

Несколько следующих долгих мгновений они сидели молча, прижавшись друг к другу, в круге солнечного света на бархатных шторах. Он полуобнимал ее одной рукой, она прижималась головой к его плечу. Было так хорошо, так спокойно.

Но долго это продолжаться не могло. Алекс старался не шевелиться, понимая, что иначе может не справиться с нарастающим желанием взять ее прямо на полу. Решившись наконец нарушить молчание, он взглянул ей в лицо.

Губы девушки были приоткрыты, но вовсе не от смеха. Он вновь увидел на ее шее пульсирующую жилку, она все сильнее прижимала к груди руки, будто пытаясь себя от чего-то удержать.

Не понимая зачем, он поднял свободную руку, провел пальцами по ее щеке, но ладонь так и не убрал. Собрав волю в кулак, он замер, вновь давая Фионе возможность остановить его. И она вновь не сделала этого. Сердце забилось так, будто стремилось выпрыгнуть из груди. Тело напряглось до предела. Сомнений не осталось: он может и должен ее поцеловать.

Оказалось, что корицей она не только пахла: он почувствовал и вкус корицы, когда их губы соединились… и кофе. А еще призыв и вожделение. Впрочем, последнее относилось скорее к нему. Губы девушки были такими нежными, такими мягкими, такими вкусными. Теперь он держал голову Фионы в своих ладонях, поглаживая кончиками пальцев. Услышав ее тихий стон, не прерывая поцелуя, Алекс обнял ее крепче, понуждая опуститься на шторы. Девушка не сопротивлялась, наоборот: руки ее обвились вокруг его шеи, губы призывно раскрылись, груди налились и отяжелели.

Все было так, как четыре года назад. И тогда его голова так же кружилась, когда он поднял ее, пронес несколько шагов и опустил на землю в месте, где их никто не видел и он мог ласкать ее, целовать и… Опозорить и взвалить груз греха на себя. Алекс знал, что лишь чудо уберегло их тогда, и гнал от себя эти воспоминания.

Но что мешает сейчас? У него больше нет жены, так что переживать из-за его поступка некому. Он, пожалуй, никогда не испытывал такой тяги к женщине, как сейчас. И да простит Господь, он достаточно опытен и сможет доставить ей удовольствие. Он смог бы раскрыть ей, какие волшебные наслаждения может дать собственное тело. Он мог бы заставить ее сердце петь от счастья. О Боже! Он мог бы…