Искушение прекрасным

На протяжении всей истории западноевропейской музыки границы между массовыми и элитарными жанрами были проницаемы и подвижны. Так, сложнейшие полифонические хоралы писались на темы народных песен; ранние квартеты и даже симфонии Гайдна имеют корни в традициях застольной музыки; мелодии оперных арий в XIX в. часто входили в репертуар городских духовых оркестров, игравших на площадях и в парках; а бытовые песни и танцы, благодаря творчеству Шуберта и Шопена, начали звучать с большой концертной сцены. Схожими примерами стилистического взаимообмена изобилует и музыкальная культура ХХ в. — от цитирования эстрадных шлягеров в балетах Шостаковича и симфониях Шнитке до появления и становления жанра рок-оперы.

В современной ситуации, с одной стороны, внутренний разрыв между элитарной и массовой, между академической и эстрадной музыкой непреклонно увеличивается. Но как бы в противовес этому окончательно отменяется иерархия контекстов звучания — любая музыка может восприниматься и как автономное произведение, и как фон окружающей среды. При этом важно не то, где звучит та или иная музыка, а то, насколько она соответствует контексту своего звучания. Размываются границы между искусством и повседневностью, между восприятием художественного произведения и самыми тривиальными бытовыми действиями и предметами. «Благодаря развитию новых технологий складывается парадоксальная ситуация: феномены высокой культуры, с одной стороны, продолжают свое бытие в прежнем качестве неких стандартов, образцов искусства, с другой — претерпевают трансформацию и, сохраняя оболочку, внешнюю форму, изменяются в существенных своих характеристиках и начинают функционировать как предметы масскульта»[321].

Однако массовую культуру в классической музыке интересует не столько ее музыкально-содержательная составляющая, сколько дополнительные, «побочные» смыслы и образы, сопряженные с ней. Циркуляция в массовой культуре личностей, идей и произведений из сферы классической музыки создает определенную атмосферу и обозначает систему ценностей, транслируемых в общественное сознание. Художественное явление — классическая музыка — в массовой культуре начинает восприниматься как реклама, в широком значении этого слова, — реклама высокой нравственности, бесспорных и всеми одобряемых, правильных ценностей, более того, она может стать рекламой любого товара или акции, в зависимости от контекста и рационально транслируемых с ее помощью смыслов. При этом не только аудитория может не подозревать, что в составе какого-либо произведения массовой культуры содержится классическая музыка, но и характер использования классики может коренным образом противоречить ее искомому содержанию. Более того, количество обращений к классической музыке увеличивается прямо пропорционально уходу прочь от ценностей и принципов самой классической культуры. Массовая культура и массмедиа могут не просто нивелировать искомое содержание музыки, а заменять его своими собственными смыслами, идущими вразрез с первоначальной сущностью классики.

Вместе с тем нарастающий спрос на классическую музыку со стороны массовой культуры свидетельствует о предельной неоднородности и несамодостаточности последней, которая все острее нуждается в семантической энергии из других культурных пластов. Классика попадает в эпицентр поиска массовой культурой эффективных символов и образов, оказываясь одним из самых актуальных источников. И если раньше, в ситуации стилистического взаимообмена между элитарной и массовой музыкой, последняя заимствовала из классического искусства лишь внутреннюю логику, которую обрабатывала собственными средствами и делала неузнаваемой, то сегодня массовая культура открыто затягивает в свое пространство уже целые фрагменты, самостоятельные произведения и образы из классики. Конечно, современная массовая культура также пропускает классическую музыку через множество технологических и эстетических фильтров, но при этом ей необходимо, чтобы аллюзии оставались ощутимыми и наглядными, чтобы у публики создавалось впечатление, что ей предъявляется произведение отнюдь не массовой культуры.

И по сути, так оно и есть. Вместе с аллюзиями, символами и атрибутами из музыкальной классики в массовую культуру проникают несвойственные для нее проблемы и смыслы, уже не позволяющие причислять новообразовавшиеся феномены всецело к сфере массовой культуры. Частота использования и разнообразие контекстов звучания отдельных классических произведений изменяют их восприятие, но, тем не менее, не делают их массовым искусством. В этом противоречивом процессе взаимодействия классической музыки и массовой культуры происходит рождение и закрепление их «третьего» качества, все чаще обозначаемого через понятие популярной культуры.