Искушение прощением

– Вот как? – мягко проговорил Брунетти, невольно отмечая контраст с собственными детьми, которые приводили домой одноклассников, чтобы позаниматься вместе, или ходили к ним домой готовиться к контрольным; им нравилось учиться в школе, нравилось узнавать что-то новое.

Синьора Кросера подвинулась, отводя скрещенные ноги в сторону, но тут же снова поменяла позу.

– Мой муж не считает… – начала она, но осеклась, а затем произнесла: – И я наконец решила прийти к вам и попытаться хоть что-то выяснить.

Брунетти, который, напротив, думал, что эта женщина пришла что-то ему рассказать, промолчал. Он по опыту знал, что для многих откровенный разговор с полицией – едва ли не предательство. «А легко ли тебе самому было бы рассказать что-то о своих детях малознакомому человеку?» – спросил себя комиссар. Раз уж синьора Кросера пришла со своими тревогами в полицию – а не к врачу, не в социальную службу и даже не к священнику, – нетрудно догадаться, к какой сфере они относятся.

– Какую конкретно информацию вы хотели бы получить, профессоресса?

Ее голос прозвучал чуть выше, чем обычно:

– Я знаю, что торговать наркотиками – преступление. А употреблять?

«Вот оно что…» – подумал Брунетти, ничуть не удивившись. Тем приятнее ему было ответить:

– Нет. Принимать наркотики – не преступление. Продавать – да, особенно рядом со школой.

Он прекрасно видел, какое она испытала облегчение.

– Мне хотелось в этом убедиться, – наконец проговорила женщина и задумчиво добавила: – Выходит, если человек только принимает наркотики, проблем у него не будет? – Синьора Кросера поняла абсурдность сказанного, и ее лицо тут же омрачилось. Она поспешила добавить: – Я имею в виду, проблем с властями.

– Пока он их не распространяет – не будет, – ответил Брунетти, притворившись, что не понял плохо сформулированного вопроса.

– По-вашему, это хороший закон? – удивила его вопросом посетительница.

Брунетти не считал себя обязанным рассуждать о справедливости тех или иных законов, поэтому сказал:

– Не важно, что думаем мы с вами.

– А что же тогда важно?

– Чтобы не пострадали невиновные. Для этого и придуманы законы. – В глубине души Брунетти в это не верил: законы придумывают власть имущие, для того чтобы эту власть удерживать. Если закон еще и защищает простых людей – чудесно, но это не более чем приятный побочный эффект.

– Я никогда не смотрела на это под таким углом, – сказала синьора Кросера.

Своего истинного мнения Брунетти, разумеется, озвучивать не стал. Просто пожал плечами:

– Думаю, редко кто вообще задумывается о том, зачем нужны законы.

– Чтобы наказывать! Я всегда считала, что они нужны именно для этого. – Немного подумав, синьора Кросера улыбнулась. – Хотя ваша интерпретация, комиссарио, мне нравится больше.

Брунетти кивнул, но промолчал. И, давая наконец волю своему нетерпению, напомнил:

– Речь шла о вашем сыне, профессоресса!

4

Его слова прозвучали неожиданно резко, и женщина вздрогнула.

– Да-да, конечно, – проговорила она. Опустив глаза, некоторое время разглядывала столешницу прямо перед собой и наконец произнесла: – Думаю, он принимает наркотики. – Она умолкла с таким видом, словно миссия выполнена и теперь можно уходить.

Брунетти понял, что ему снова придется ее подстегнуть.

– Думаете или знаете?

– Знаю, – сказала синьора Кросера, но тут же уточнила: – То есть думаю, что знаю. В школе ходят разговоры, и кто-то из приятелей сказал Аурелии, что у Сандро будут большие неприятности – ну, из-за того, что он делает.

– Большие неприятности? – переспросил Брунетти. И когда женщина кивнула, задал следующий вопрос: – Этот приятель имел в виду наркотики?

Ее удивление было очевидным.

– А что же еще? – Не дождавшись от комиссара ответа, синьора Кросера пояснила: – Сестра этого мальчика – одноклассница Сандро. Это она рассказала обо всем своему брату. – Ее тон внезапно стал более настойчивым: – Это единственная возможная причина. Наркотики!

– Как давно это было?

– Разговор Аурелии с приятелем состоялся неделю назад. Мне она рассказала о нем позавчера.

– Почему она так долго молчала?

– Сказала, что сначала хотела присмотреться к Сандро, а потом уже обо всем мне рассказать. Если будет о чем.

– И что она заметила?

Синьора Кросера нахмурилась. Словно обороняясь, она произнесла:

– Аурелия пыталась поговорить с ним, но Сандро рассердился и посоветовал ей не вмешиваться не в свое дело.

Брунетти подумал о своих детях, о том, как они иногда друг с другом разговаривают. Наверное, скептицизм отчетливо читался у него на лице, потому что посетительница сказала:

– Раньше он никогда не разговаривал с сестрой так грубо. Аурелия говорит, что он по-настоящему разозлился.

– Что еще вы заметили, профессоресса? – задал вопрос Брунетти. – Какие еще перемены в сыне?

– Он стал каким-то угрюмым, не любит, когда я спрашиваю, как дела в школе. Иногда не приходит домой на ужин или звонит и говорит, что друг пригласил его в гости и он поест там.

– А у вас не было подозрения, что это неправда? – поинтересовался Брунетти нейтральным тоном.