Искушение прощением

– …и всем этим людям, которым от семидесяти и больше, некоторые из них старше восьмидесяти, приходится ездить или посылать кого-то за лекарствами через полгорода.

– Нелогично, вы не находите? – произнес Брунетти.

– Логично, если они получают в заведении дотторе Донато нечто особенное, – сказала секретарша.

– Или же он получает что-то особенное от них, – добавил Брунетти и в ответ на ее улыбку спросил: – Как вы это заметили?

– В детстве я с родителями жила в Каннареджо, возле Сан-Леонардо, если память мне не изменяет, в доме номер тысяча четыреста. Увидев адрес аптеки, я прикинула, что это почти у моста Понте-делле-Гулье, а не на Риальто. Жители Дорсодуро и Кастелло туда не поедут. По крайней мере, в аптеку. А теперь посмотрите вот сюда, синьоре!

Пальчики ее правой руки на мгновение повисли над клавиатурой, как у пианистки, ожидающей, когда шум в зале затихнет. Синьорина Элеттра медленно опустила руку и выдала три ноты – клик, клик, клик! – после чего отодвинулась, позволяя Брунетти подойти ближе к монитору.

На этот раз там появился список на две колонки: пациенты в алфавитном порядке и имена их врачей. Во второй колонке упорядочивать было нечего, потому что имя значилось только одно: дотторесса Карла Руберти; у нее было два кабинета – в Дорсодуро и Кастелло.

Секретарша дала Брунетти время осмыслить эти данные.

– Не беспокойтесь, комиссарио, я все для вас распечатала. – Видя, что выражение его лица не меняется, синьорина Элеттра спросила: – Что не так, синьоре?

Он отступил на шаг и, указывая на компьютер, сказал:

– Я пришел поговорить не об этом, синьорина.

Она застыла. Всего лишь на секунду, и тут же пришла в себя, но Брунетти это заметил.

Он перенес вес тела на другую ногу, раздумывая, что ему со всем этим делать. Доверять ей Гвидо не перестал, и, наверное, поэтому у него вырвалось:

– Как это вышло?

– Простите? – переспросила синьорина Элеттра.

– С Белли. Как произошла утечка? – Он намеренно так построил предложение – что, если имя подозреваемого вынесли из квестуры крылатые серафимы? – давая секретарше возможность солгать, если она захочет.

Синьорина Элеттра посмотрела на комиссара, в сторону, снова на него, потом пощелкала по клавиатуре. С того места, где Брунетти сейчас стоял, экран выглядел серебристым и вдруг погас, стал черным. Синьорина Элеттра выпрямилась в кресле и сложила руки на коленях.

– У моих друзей есть дочь, – проговорила она, потом тихонько кашлянула и глянула вниз, на руки. – Сейчас ей девятнадцать, но я знаю ее с рождения. Милая девочка, очень умненькая и называет меня zia Elettra.

Все это время она не отрываясь смотрела на свои руки.

– Несколько месяцев назад я ужинала с ее родителями. Оба выглядели напряженными, и я спросила, что произошло. Оказалось, они беспокоятся о Ливии, у которой появился новый бойфренд. То, что она о нем рассказывает, заставляет их нервничать.

– Что они сказали?

– Что девочка полностью у него под контролем, постоянно ждет звонка, не видится с друзьями, потому что ему это не нравится. – Секретарша бросила быстрый взгляд в сторону комиссара. – Первая любовь. Так бывает.

Брунетти кивнул, но промолчал.

– Раньше Ливия рассказывала мне о своих парнях, но об этом я слышала впервые. А потом Лино назвал его по имени – Костантино, и я сказала себе: «Спокойно, в городе десятки мужчин с таким именем!» – Она расцепила пальцы и поиграла ими, но тут же снова переплела.

– И?.. – поторопил ее Брунетти.

– По моей просьбе они назвали полное имя.

Губы синьорины Элеттры сжались. Вот что надо было сделать, но только не сейчас, а тогда, с друзьями, в ресторане…

– Они увидели мою реакцию и стали расспрашивать.

Секретарша посмотрела на комиссара, но теперь уже с явным вызовом.

Он отступил на пару шагов и прислонился к подоконнику. Сложил руки на груди и стал ждать.

– Я помню ее младенцем.

Сжатые пальцы синьорины Элеттры побелели от напряжения. Брунетти подумал – или понадеялся, – что сейчас она начнет оправдываться, говорить о своих обязательствах по отношению к девочке, и что у нее это вышло случайно, и она так удивилась, что не подумала о последствиях, в том числе и о своем профессиональном долге.

– И тогда я все им рассказала. О Лючии Ардити, и что он с ней сделал, и что сделала мать, чтобы помочь ему, в общем, какого сорта эти люди.

Брунетти понадобилось время, чтобы это переварить, и после паузы он спросил:

– А нападение на Белли?

– Это случилось через три недели, – сказала секретарша. – Я была в шоке. – И, как будто вспомнив, с кем говорит, добавила: – Но не удивилась.

– Вы встречались с ее родителями после того ужина?

– Нет.

– Думаете, это они организовали нападение?

Синьорина Элеттра посмотрела на Брунетти и, увидев выражение его лица, спросила:

– По-вашему, они позвонили бы мне и обо всем рассказали?

Он проигнорировал вопрос и задал свой:

– А девушка?

– Говорю вам: с того ужина я ни с кем из них не встречалась. – Секретарша всплеснула руками. – И возможно, больше никогда их не увижу.

– Только без драм, Элеттра! – вырвалось у Брунетти.

Она смутилась и нахмурилась.

– А это выглядит именно так?

– Да.