Искушение. Сын Люцифера

Правильно. Насчет гвоздей надо повнимательней. Трахать-то её на столе наверняка придется. А где же ещё? Ну, или на стульях. Да нет, о чем это я! На каких ещё стульях? «Какая ещё собака?» Разъедутся ещё в самый ответственный момент. Сломаешь себе… чего-нибудь. С дури. Вот только этого, блядь, мне здесь и не хватало! Как это говориться? «С дури можно и хуй сломать»? Во-во!

Можно. Свалившись со стульев. Ничком. Как перевернутый Буратино. Колдуну потом будет стыдно в глаза смотреть. «Ну, как Ирочка?» ─ «Да я там… видите ли…»

На столе, короче!

То есть не в том смысле «короче», что член, трахая на столе, можно иметь и покороче, поскольку возможность для маневра тут побольше, чем на стульях, или, что сам акт на столе удобнее, а в том, что… Вот черт! Надо же! Когда перевозбужден, об этом деле только и думаешь, все слова потенциально сексуальными какими-то становятся, какой-то второй смысл сразу приобретают. Обретают. Второе дыхание! Подтекст. Даже самые, на первый взгляд, тривиальные, нейтральные и безобидные. Обыденные.

Удивительно! Никогда этого раньше не замечал. Просто внимания не обращал. Наверное, потому, что перевозбужден никогда не был. А может, потому, что суррогатами всегда довольствовался. Эрзацами. Даст, не даст ─ да какая разница! Не очень-то и хотелось. А тут ─ очень-то. Очень! Очень даже очень! Ещё как хотелось-то!! В смысле, хочется. Причем в самом, что ни на есть, прямом смысле. Первом. Без всяких там подтекстов и задних мыслей.

«Под», впрочем, тоже о-о-очень сексуа-а-альная приставочка!.. Двусмы-ысленная… Имеющая два смысла. Причем второй лежит по-о-о-од первым… А она их обоих при этом еще и име-е-ет… Что же касается задних мыслей!..

Ну, всё! Я, кажется, совсем свихнулся! Временное помешательство на сексуальной почве. Спермотоксикоз. Или как это там правильно называется? Когда сперма в голову бьёт? Кувалдой. (Ага! Третий этаж. Ну, здесь-то что? Занято…Занято…)

Ну, в общем, на столе. «В общем»-то, вроде, нормально? Ну, если не считать слабого намека на групповуху… Оргию…Но это уже я-явная натяжка!.. Я-явная!.. Эта… как её?.. «смысловая галлюцинация». Ещё группешка есть такая… Песенка у них эта… «Вечно молодой». Из фильма «Брат». Как раз про меня. Я тоже сейчас в некотором смысле «вечно молодой». Ну, не вечно, положим. Временно. Временно молодой. Всего на два часа. Которые убегают, уплывают, утекают совершенно бесследно! Кап! кап! кап! «Я мог бы выпить море…» «Я мог бы трахнуть Иру…»

Если бы нашел, блядь, свободную аудиторию в этом грёбаном институте!! Битком забитом всяким тупоголовым мудачьём. Намертво окопавшимся ну в каждой буквально аудитории! Ну!.. («Извините!») Всякими, блядь, учеными долбоёбами. Н-да… Каким же я, оказывается, был тогда идиотом! Тоже ведь так сидел. Грыз гранит. Ну и что в итоге высидел? Выгрыз? Лысину на всю голову? (Так!.. «Из…» Да пошли вы все! Козлы!) Да… Так о чем я тут думал? А, ну да. Значит, на столе. («Извините!» Чтоб вы сдохли все!! Засохли! За своими компьютерами. Хотя у них тогда ещё и компьютеров-то не было. Только большие. Стационарные ЭВМ-ы.)

Посадить её, лапочку мою, на краешек стола, ножки ей раздвинуть… Или лежа можно. Стол большой. Да нет, лежа стрёмно. Войдут ещё. Застукают. Уроды какие-нибудь. На этом все мои сексуальные подвиги здесь и закончатся. Оставшееся время буду с местным начальством ругаться. С деканом, блядь, каким-нибудь задроченным. Или с кем там?..

О-о-о!.. Пустая!!! Пустая аудитория!! Ну, наконец-то! Нашли.

Красин посторонился, пропуская Ирочку, потом схватил первый попавшийся стул и, вставив его ножку в ручку двери, заблокировал её. Пусть ломятся, если хотят. Тьфу на них! «Плевать на это ─ очень хочется!»

Он, дрожа от возбуждения, буквально подтолкнул Ирочку к ближайшему столу и усадил на него, высоко задрав девушке платье и широко раздвинув ей ноги. При виде её голых ляжек и ослепительно-белых трусиков перед глазами у него опять всё поплыло, как тогда, в подъезде.

— Подожди, ─ шепнула Ирочка, рукой отстранила его, мягко спрыгнула на пол, поспешно сняла, наклонившись, свои трусики и сунула их в карман, после чего, аккуратно расправив платье, снова, торопясь, уселась на стол и широко раздвинула ноги. Тугие, вьющиеся волосики там, между ног, у неё оказались тоже рыжие.

Красин, совершенно потеряв при виде открывшегося ему соблазнительно-манящего зрелища голову, зрелища, которое он до этого видел в своих тайных, сокровенных мечтах тысячи раз, не в состоянии оторвать от него глаз и почти ничего не понимая и не видя и не слыша больше вокруг, быстро спустил трусы и брюки и, путаясь в них (брюки, естественно, сразу же упали вниз, на самые ботинки), неуклюже переступая прямыми ногами, кое-как подковылял к столу. Ирочка блестящими глазами смотрела на его, чуть подрагивающий, предельно напряженный детородный орган, похожий на стрелку часов, указывающую на полвторого.