Искушение вампира (сборник)

Сумерки лениво нависли над притихшей рекой, зацепились за ветки ив, запутались в камышах. Они были тягуче бесконечны, как мед, который зачерпываешь ложкой, а он тянется, заставляя все выше и выше поднимать руку. Темнота накатывалась с мрачного востока, ударялась о теплый воздух, о нагретые стены домов и рассыпалась, смешиваясь с полумраком. Ночь все не наступала, и Кате уже стало казаться, что вечер будет длиться вечно, что он никогда не сменится временем покоя, а сразу перейдет в утро. От этого ее ожидание становилось мучительным и тревожным, ей уже хотелось встать и уйти, но глаза невольно возвращались на белеющую среди травы дорогу. А потом дальше, дальше, правее, выше. И вот она уже пересчитывает темнеющие кресты.

Невысокую фигурку, застывшую между кладбищенских оградок, она заметила не сразу. Он чуть поклонился Кате, а значит, увидел ее первым. И вдруг оказался возле нее.

– Здравствуй, Катя!

Она успела испугаться. Страх крылом бабочки мазнул по ее душе, заставил сильнее забиться сердце. Но голос, такой осторожный, такой вкрадчивый, прогнал малейшие сомнения.

– Я думала, ты меня обманываешь. – После долгого сидения Катя никак не могла подняться. – Где твоя лошадь? Я не услышала, как ты подошел.

Виктор стоял, потупив глаза. И ей показалось, что она видит, как вместе с глазами опускаются уголки губ, как сникают плечи, хотя разглядеть все это впотьмах она, конечно, не могла.

Виктор чувствовал, что проигрывает эту игру, что в каждом его слове, в каждом поступке Катя пытается найти подвох.

– Я рад тебя видеть, – заговорил он осторожно. – Извини, я не успел подготовиться к твоему приходу.

Катя быстро вскинула на него глаза. Уверенность в том, что она поймала его на обмане, испарялась.

Сомнения все глубже пробирались ей в душу. Но решимости доказать обратное в ней не убавилось.

Виктор переступил с ноги на ногу. Глазами он невольно зацепился за начавшие уже желтеть стебельки у края тропинки.

– Пшеница.

– Что?

– Здесь выросла пшеница. – Против своей воли он снова нашел глазами отяжелевшие спелым зерном стебельки. Обойти бы их, но непреодолимая сила заставляла его пересчитывать тонкие былинки.

– Пшеница? – Удивление подняло Катю на ноги.

– Я сейчас… только обойду, – пробормотал Виктор, хотя глазами все еще цеплялся за подсохшие травинки. Одна, две, три, четыре… Сбился и снова – одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь, одна заслонила другую, восемь, девять…

– Что ты делаешь? – Катя стояла неподалеку, вглядываясь в его прячущуюся в темноте фигуру.

– Считаю.

Двадцать семь, двадцать восемь… Вопросы сбивали его, хотелось отмахнуться от них, как от назойливых летучих мышей.

– Пшеницу?

Виктор силой заставил себя оторвать взгляд от тонкого частокола травы.

– Дай мне руку, – прошептал он, чувствуя, что еще мгновение, и его снова затянет водоворот счета. Это было проклятье всех вампиров, стоило перед ними оказаться любым злакам, как они начинали их считать.

– Ты считаешь колоски? – Это было настолько неожиданно, что Катя пропустила его просьбу.

– Руку! – процедил он сквозь зубы.

Она услышала его. Потянулась навстречу чуть вздрагивающим пальцам, поразилась их холоду и окаменелости.

– Спасибо.

Виктор стоял рядом.

– В чем обман? – Катя вглядывалась в его спокойное красивое лицо.

– Обмана нет, – качнул он головой. – Ты пришла убедиться в обратном?

– Я тебе не верю! – Кате захотелось оттолкнуть его, убежать, но вместо этого она шагнула вперед, впилась глазами в его идеально ровную кожу, в алые губы, в разлет соболиных бровей, в бархатные ресницы.

– Верить надо только в одно – мою любовь. – Виктор протянул вперед руку, ладонью вверх, словно та самая любовь, о которой он сейчас говорил, лежала у него, запутавшись в пальцах.

– Пойдем, я познакомлю тебя с моими родителями, – Катя поманила Виктора за собой. – Они уже наверняка ищут меня, волнуются.

– Давай сделаем это в другой раз.

– Ну почему же? – Катя с волнением снова взяла его за холодные пальцы. – Пойдем. Ты совсем замерз. У нас дома тепло.

Виктор мягко отобрал у нее свою руку, улыбнулся. Он понимал, что Катя специально не хочет принимать очевидную правду. Ей удобней думать, что он простой человек.

– Останемся, ночь такая короткая.

– Да, да, скоро глубокая ночь, поэтому надо торопиться, – закивала Катя. Она повернулась, чтобы уйти, но Виктор шагнул ей наперерез, потянулся к ее щеке.

– Катя, я люблю тебя! У меня есть только мое чувство, все остальное принадлежит ночи. Я вампир!

– Нет, – Катя попятилась. – Ты простой человек. И я… я тоже тебя люблю.

– Я готов ради тебя сделать что угодно, но ты должна принять мою сущность.

– Нет! – Она отходила, но при этом продолжала крепко держать его за холодную руку. – Ты замерз. Пойдем, я тебя отогрею.

– Меня невозможно согреть. Мой холод идет изнутри.

– Неправда! – Она тянула его как упрямый ребенок, у которого пытаются отнять игрушку, а он не дает. Но перетягивание было односторонним. Виктор стоял не шевелясь, хотя Катя изо всех сил пыталась сдвинуть его с места.

– Посмотри, какая луна!