Искушение зверя

– Ты наглеешь, – шепчу хрипло, чувствуя, как становится влажно между ног.

– Угу, – соглашается коварный соблазнитель, продолжая своё коварное дело. Он натурально зализывает мою рану, которую сам же и нанёс. И от каждого прикосновения его языка, меня словно в чан с тёплым мёдом окунают.

И я понимаю, что надо сказать: «Перестань». Понимаю, что нужно остановить это всё, потому что очевидно, к чему он меня так умело ведёт. Но силы воли на это реально не хватает.

– У нас в некоторых фэнтезийных книжках пишут, что оборотни так свою пару метят, – непонятно зачем сообщаю ему. Просто всплыло в памяти, засев звенящей нотой в мыслях. Вот и хочется, чтобы кое-кто меня разуверил… наверное. – Это ведь неправда?

– А если правда? – прикусывает основание моей шеи Сигард, одновременно с этим накрывая огромными ладонями мою грудь, мгновенно вышибая все связные мысли из моей головы. Сжимает упругие полушария ласково но так по-хозяйски уверенно.

О боже. Это ощущается так, будто именно его рук мне не хватало. Да и сейчас мало. Их везде хочется, не только на груди.

Остатки здравого смысла пытаются воззвать к моим страхам и опасениям. Но оголодавшее до мужской ласки предательское тело даже слушать ничего не хочет. Телу хорошо так, как, наверное, ещё никогда не было. Откуда-то приходит отчётливое понимание, что потом я буду дико жалеть, если сейчас не узнаю, каково это поддаться настолько сильному желанию, почувствовать страсть настолько притягательного для меня мужчины.

И, будто почувствовав мою готовность сдаться, Сигард скользит одной рукой ниже, на трепещущий живот. Комкает ткань рубашки, тянет её вверх невыносимо медленно, давая мне время остановить его. И, когда я этого не делаю, наконец накрывает ладонью лобок, сразу вжимая пальцы туда, где уже мокро и жарко, отчего меня буквально встряхивает, а из груди вырывается жалобный стон. Кажется, я уже от одного этого бесстыдного прикосновения готова кончить.

–  Медовая моя девочка, – шепчет сладко, целуя шею, вылизывая в самых чувствительных местах. Сжимает грудь. И потирает там внизу, доводя меня почти до безумия. – Такая мокренькая и горячая для меня. Я должен обязательно попробовать тебя на вкус, вот здесь, – он хлопает кончиками пальцев по моему клитору. – И везде. Всю тебя оближу.

Бёдра сами собой дёргаются, так хочется, чтобы он продолжил ласку. Прикоснулся без ткани. Дал мне наконец такую вожделенную разрядку.

С губ срывается нетерпеливое хныканье.

А в ответ я слышу довольное урчание и мужские пальцы наконец отодвигают мокрые трусики. И зачем только надевала? Проходятся невесомой лаской по припухшим губкам, раздвигают и прижимаются к клитору, потирая точно так, как мне хочется.

Наверное, я ещё никогда так быстро не кончала. И так сильно от одних лишь пальцев… Меня словно взрывает изнутри, сотрясая крупной дрожью и выгибая дугой. А этот изверг и не думает останавливаться, лаская ещё настойчивей, закручивая новую пружину животного удовольствия. Внезапно кусает за шею, и я снова взрываюсь с гортанным стоном, полностью потерявшись в пространстве.

Возможно именно поэтому я даже не замечаю, как оказываюсь лежащей на спине. Сверху меня придавливает огромное мужское тело, вклиниваясь между дрожащих бёдер. А губы сминает по-животному голодным поцелуем.

Глава 8

Я почти всю свою взрослую жизнь была уверена, что не люблю целоваться. Ну что может быть приятного в этом слюнявом деле? В том, чтобы позволять кому-то постороннему лезть к тебе в рот своим языком? Весь этот обмен жидкостями. 

Даже вспоминать не хочу свой самый первый в жизни поцелуй, когда меня чуть не утопили в слюнях, а губы пытались всосать, как в пылесос. А с общажного балкона над головой при этом улюлюкали наши с «пылесосом» однокурсники, заметившие, как меня зажал на крылечке этот пылкий целователь, после нашего свидания, такого же неудачного, как поцелуй. 

В общем… не любила я целоваться с тех пор. И не попадалось мне никого, в моём не особо богатом опыте, кто бы сумел изменить это моё предубеждение.

Поэтому, когда я осознаю, что мой рот буквально взят штурмом одним наглым и пылким медведем, в голове мелькает досадливая мысль: «Эй, ну зачем портить всё вот этим вот?». И напрягаюсь невольно, упираясь в плечи Сигарда ладонями. Готовясь к тому, что весь несвойственный мне порыв заняться сексом с почти-незнакомцем сейчас исчезнет, и придётся от этого почти-незнакомца как-то отбиваться.  

Но все эти мысли, как возникают, так и исчезают, растворяясь в жаркой ласке чувственных мужских губ, мягких и жёстких одновременно. В прокатывающихся по моему телу посторгазменных волнах, удивительно совпадающих с ритмичным танцем захватчика-языка у меня во рту. В том, как сводит всё внизу живота от грубоватого соприкосновения моей обнажённой плоти с его стояком, пока сдерживаемым тканью штанов. В ошеломительно-приятном ощущении пленившей меня тяжести мужского тела. И больше всего в собственном ослепительном удовольствии от сочетания всего этого, круто замешанном на удивлении.

Блин, а так бывает, да?

Кажется, я не с теми целовалась.