Искушения Господа нашего Иисуса Христа

Немного позднее князь міра снова приступил ко Христу: это было гефсиманское борение (Лук. ХXII, 44). Многие относящиеся сюда евангельские изречения указывают на участие диавола в Гефсиманских страданиях Христа. Уже описание пасхальной вечери евангелисты Лука и Иоанн предваряют замечанием, что сатана вошел в Иуду и вложил ему в сердце предать Иисуса (Лук. XXII, 3; Иоан. ХIII, 2, ср. 21). Во время вечери Сам Иисус, напомнив ученикам о напастях, в которых они пребыли с Ним, обратился к Петру с словами: Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу (Лук. XXII, 28. 31). Пред выходом с вечери в Гефсиманию Он сказал: идет князь міра сего (Иоан. XIV, 30. 31; ср. Лук. XXII, 53). — Самое борение началось еще на вече́ре, когда Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал ученикам: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня (Иоан. ХIII, 21). Пришедши же в Гефсиманию, Он, взяв с Собой Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть, ужасаться и тосковать, и сказал им: душа Моя скорбит смертельно, побудьте здесь, бодрствуйте со Мною и молитесь, чтобы не впасть в искушение (Мф. XXVI, 36–38; Mp. XIV, 33. 34; Лук, XXII, 39–40). Затем Он отошел от них на вержение камня, преклонил колена, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша, сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты. И находясь в борении, прилежнее молился; и был пот Его, как капли крови, падающие на землю (Мф. XXVI, 39; Мр. ХLV, 35; Лук. XXII, 41–44). Затем, встав от молитвы, приходит к ученикам и, найдя их спящими (от печали), говорит им: бодрствуйте и молитесь! чтобы не впасть в искушение. Дух бодр, плоть же немощна (Мф. XXVI, 40. 41; Мр. XIV, 37. 38; Лук. XXII, 45. 46). Потом так же молился во второй и третий раз (Мф. XXVI, 42. 44; Mp. XIV, 39. 41). Когда, наконец, пришел Иуда и предал Его первосвященникам, начальникам храма и старейшинам, Христос сказал последним: теперь ваше время и власть тьмы (Лук. XXII, 53). — Что же это была за власть тьмы? Это была порожденная диаволом злоба против Него, теперь, не более как за день до распятия, совершенно созревшая в сердцах человеческих и только ждавшая своего крайнего внешнего проявления: это было неверие в Него, достигшее теперь высшей степени: смерть Его уже была решена не только устами первосвященника, не только в сердцах руководителей народа, но на нее согласилась в глубине души и вся народная толпа, уже приготовившаяся кричать: распни, распни Его!

Во время суда и на кресте продолжались искушения Иисуса Христа от народного неверия в уничиженное добро, от неспособности людей признать богосыновство страдальца. Так в претории Пилата воины возложили на голову Иисуса венец из терна, дали Ему в правую руку трость, и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский (Mф. XXVII, 29; Mp. XV, 17. 18)! На кресте, на котором Он был распят, была надпись: Царь Иудейский (Mp. XV, 26; Лук. XXIII, 38; Mф. XXVII, 37). Его крестные страдания не сдерживали мучительных для Него проявлений народного неверия. Народ, первосвященники, книжники, старейшины, фарисеи, воины проходили, стояли и смотрели, насмехались над Ним и злословили, кивая головами: если Ты Сын Божий, сойди с креста; если Он царь Израилев, пусть теперь сойдет c креста, чтобы мы видели, и уверуем в Него, уповал на Бога, пусть теперь избавит E го, если Он угоден Ему, ибо Он сказал: Я Божий Сын; даже один из распятых с Ним злодеев злословил Его и·говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас (Mф. XXVII, 40–44; Mp. XV, 29–31; Лук. ХХIII, 35–39).