Искушения и искусители. Притчи о великих

Я — свекловод. Моя лопата
Крива, угрюма и горбата,
Но роет землю, словно крот…
Я выхожу в свой огород.

В безукоризненном порядке

Передо мной капустны грядки.
Башки в черненом серебре
Стоят, как львы, ноздря к ноздре!

Строй тыкв! Крепки, как подоконник!

Хрен! Груб и весел, как полковник.
Моркови радостный народ
Толпой толпится у ворот.

Все овощи мои, едри ты,

Умыты, тщательно побриты,
А их смешная детвора
В навозе по уши с утра!

А вот и ты, очей отрада,

О Свеклочка, о роза сада!
Дитя любви, ночей услада,
Тобою ломится ограда.

О моя сахарная слабость,

Со мной ты сделать все могла бы,
Я для тебя на все готов,
Моя последняя любовь.

Бродя средь любящих растений

В росе от благодарных слез,
Я — от вредителей спасенье
И лью на них свой купорос.

А заведися где измена…

Ее почую я мгновенно!

Вон тот мордастый помидор

Ужель лелеет термидор?

Голубчик ахнуть не успеет!

На гильотину подлеца!
Он в темном валенке дозреет,
Он там прозреет до конца.

И сладко, взяв в осенний вечер

Литой, налитый кровью шар
В отсветах пламени из печи,
Вкусить его дрожащий жар,

Откусывая гаду щеки,

Стирая сочные потеки,
Отгадывать: как дураку,
Измена вдарила в башку.

Ведь если покусится странник

На величавые плоды,
Чтобы добыть себе еды!
Эдема бдительный охранник,
Я, защищая огород,
Ему порву лопатой рот!

Но это вряд… Мои владенья

Защищены от нападенья,
И встретит удивленный вор
Колючей проволоки забор,

Где ток невидимо струится.

А там уж подоспею я…
И, ох, тяжка рука моя,
В ней даже черенок дымится.

Я стар и хром, лопата ржава,

Но как сильна моя держава!
И как глядит в мой черный рот
Всегда послушный мне народ!

Здесь, срощен со своей страной,

Я — царь, я — бог, я — Червь Земной.

Королевские фиги

Богатые тоже плачут.

Я не знаю точно, как это было, но примерно представляю. Король Сидоров приехал к королю Иванову и, припарковав свой «Мерседес» к его «БМВ», зашел в офис, положил ноги на стол и сказал наперснику своих забав: «Хай, Жорж! Фи, опять ты v jopu pjan!» — «А фули делать, — отвечал король Жорж Иванов, — с самого утра делаю деньги, р-р-рот-твой-ниже-носа! — нагрёбся с этими деньгьми! Пол-Москвы держу за глотку, пашу, как Папа Карло, а все не в кайф!» — «Деньги, деньги, Жорж, фу-у! Они пахнут! — сказал король Сидоров. — Давай устроим что-нибудь интеллигентное, а? Свистнем других королей на бал? Все свои, девок выкупаем в шампанском, как в Европе». — «О’кей, — сказал король Жорж и, нажав на кнопку, вызвал из небытия толпу референтов, бывших секретарей райкомов партии. — Чего им делать-то?» — «Пусть сочинят мэссэдж другим королям, — сказал король Сидоров. — Что-нибудь интеллигентное». — «И быстро, падлы, — сказал король Жорж, — а то выгоню к грёбаной матери!» — «Господа! — сказали секретари. — Да у нас уже все готово!» И тут же вытащили из-под полы отксеренный образец. Цитирую:

«Скучно мы живем, господа!