Искуситель (часть 1)

- Доброе дело! Такому молодцу, как вы, служить надобно, и, верно, вы остановитесь где-нибудь у знакомого или родственника? - У меня есть письмо к господину Днепровскому. - Алексею Семеновичу? - Точно так! Вы его знаете?

- И очень давно. Он живет на Арбате, верст пять отсюда, а, кажется, лошади-то у вас вовсе смучились, вряд ли дотащут... Да постойте?.. Ведь Алексея Семеновича нет в городе: он уже около месяца живет в своей подмосковной и, если не ошибаюсь, на этих днях отправится прямо из деревни за границу, кажется в Германию к минеральным водам. - - А разве он болен? - - Не он, а жена его.

- Какая досада! Ну, делать нечего, я остановлюсь в трактире. - Да нет ли у вас кого-нибудь еще знакомых?

- Со мною есть рекомендательные письма, но я не знаю, могу ли?

- Так наймите лучше квартиру: в этих трактирах можно подчас сделать весьма дурное знакомство... Извините! Вы еще так молоды, так неопытны. Право, батюшка, послушайтесь меня, не живите долго в трактире, и если вам нельзя будет пристать к кому-нибудь из знакомых вашего батюшки... - У меня нет ни отца, ни матери, - сказал я.

- Ни отца, ни матери! - повторил старик. - А сколько вам лет? - Восемнадцать.

- Бедняжка! - прошептал он, поглядев на меня с со страданием.

- Пошел! - закричал караульный унтер-офицер. Часовой поотпустил цепь тяжелого шлагбаума, и мы въехали в Москву.

VI

МОСКВА

- Куда прикажете ехать? - спросил ямщик, когда колеса моей повозки застучали по мостовой. "Куда?" - вопрос был затруднительный.

- Ступай, - сказал я, - в трактир, где останавливаются приезжающие.

- Да в какой, сударь? Ведь этих постоялых дворов здесь много, вот, пожалуй, на Тверской Царьградский трактир знатный!.. И в Зарядье много всяких подворьев - куда хотите. - Ступай куда-нибудь, мне все равно. Мы поехали. Не доезжая шагов пятидесяти до Андроньевского монастыря, лошади стали и, несмотря на крик и удары ямщика, решительно не хотели двинуться с места.

- Эх, друг любезный! - сказал старик. - Господь бог велел и скотов миловать! Ну, что ты лошадей-то понапрасну тиранишь! Видишь, они, сердечные, вовсе из сил выбились. Да подно, брат! Что толку-то? Ведь на одном кнуте не уедешь!

- И впрямь делать-то нечего! - проговорил ямщик, слезая с козел. - Уж так и быть, сударь, повремените, я сбегаю на ямской двор и приведу других лошадок, это близехонько, разом вернусь.

- А я уж как-нибудь добреду до дому, - сказал старик, вылезая из кибитки. - Вот моя квартира, недалеко. Да чем вам на улице дожидаться, - продолжал он, обращаясь ко мне, милости прошу, зайдите хоть на минуту в мои домишко. Я принял охотно его предложение и, оставив при повозке Егора, пошел с ним по левой стороне улицы. Старик все еще прихрамывал, однако ж шел несравненно бодрее прежнего. - Мне кажется, - сказал он, - я только что зашиб ногу и, может быть, завтра совсем буду здоров. Дай-то господи! Мы подошли к деревянному домику с зелеными ставнями, старик постучал в ворота, человек пожилых лет, в поношенном сюртуке, отпер нам калитку, и мы вошли на чистый дворик, в глубине которого посажено было с полдюжины яблонь, несколько лип и два или три куста сирени. Прямо из сеней мы вошли в комнату, убранную вовсе не роскошно, но светлую и весьма опрятную, все ее стены были в полках, уставленных книгами. Не трудно было по величине и переплету отгадать, что большая часть этой библио теки состояла из книг духовных, в одном углу помещался отличной работы токарный станок, в другом кивот из дубового дерева, с иконами, перед которыми теплилась лампада, а в простенке, между двух окон, висел портрет русского генерала в голубой ленте, налево, в растворенные двери видна была угольная комната. В ней не было ничего, кроме деревянной скамьи с кожаною подушкою и налоя, который стоял перед большим распятием.

- Как много у вас книг! - сказал я, когда мы сели с хозяином на канапе, обитое простым затрапезом.

- Я собираю их тридцать лет, - отвечал старик, - так мало-помалу и накопилось книг до тысячи. - Приятно иметь такую большую библиотеку.

- Да! Если она составлена из книг полезных и служит не для одного украшения и хвастовства. Есть люди, которые называют библиотеку мертвым капиталом. Они ошибаются: этот капитал может давать большие проценты. И деньги становятся мертвым капиталом, когда их зарывают в землю... Вы любите чтение? - До безумия! Старик улыбнулся.

- До безумия! - повторил он. - Я думаю, что мы не должны ничего любить до безумия, а всего менее книги. Конечно, они самые лучшие друзья, но зато подчас и самые злейшие враги наши, а сверх того, такие хитрые, что иногда не только без ума, да и с умом не вдруг разберешь, на кого напал, на друга или на своего злодея. - Позвольте спросить, - сказал я, - чей это портрет?

- Это портрет моего бывшего начальника и благодетеля, фельдмаршала Румянцева. - Великий человек!