Искуситель, или Весь мир к моим ногам

– Тогда самое время нанести ей визит.

– Я тоже об этом подумала. – Я взяла вилку и стала выписывать на красно-белой клеенке вензеля. – Но мне не по себе и страшно. Страшно встретиться со своим прошлым… Я боюсь встретиться с ней. Но понимаю, что надо.

Мы расплатились и покинули кафе.

Было уже около трех часов пополудни. Я шла медленно, с трудом передвигая ноги.

– Может быть, посидим? – предложил Витя, обхватывая меня за плечи. – Ты, старушка моя, едва бредешь… Если мы пройдем вправо еще метров двадцать, то выйдем к реке. Ты не забыла?

– Нет. Некогда мне рассиживаться. Нужно с Адой поговорить, – буркнула я.

Витя поднял вверх руки.

– Воля женщины – закон. Я же о тебе пекусь.

– Я все понимаю, Вить, прости. Просто я сама не своя перед предстоящей встречей. Лучше бы ее и не было.

Больница находилась на окраине города. Здание, в котором она располагалась, было ветхим и с пятидесятых годов прошлого века, по-моему, вообще не ремонтировалось. Дом был выкрашен блекло-розовой краской и еще издали производил уныло-убогое впечатление.

На первом этаже охранник нас спросил, куда мы идем и к кому. Мы ответили, и проходившая мимо женщина в белом халате, cказала, что Ада Чистякова на улице.

Я шла по узкой дорожке и всматривалась в сидевших на скамейках. Я боялась, что пропущу ее.

Аду я узнала сразу. Она сидела в инвалидной коляске и смотрела перед собой… Седые волосы. Сжатые губы. Даже сейчас в несчастье и болезни она была надменной и обособленной. Мы подошли, и я окликнула ее. Она вскинула глаза и уставилась на меня:

– Ты?

– Да, Ада Игоревна. Это я. Ольга.

– Что тебе надо? Я тебя не звала! Пришла полюбоваться на мою немощь? Это тебе нужно?

– Нет, – я покачала головой. – Не это. Мне нужно, чтобы вы ответили на один вопрос…

– Кто тебе сказал, что я вообще буду с тобой разговаривать!

В ее черных глазах плескались молнии. Я опустила взгляд и обратила внимание на ее руки с набухшими венами.

– Пришла на старую бабку посмотреть? Любуйся! У меня горе: сын умер. И ты пришла меня добивать?

Я сдержалась.

– Я хочу услышать от вас о моем сыне.

– А что такое? – И ее глаза забегали по сторонам. Я поняла: Ада что-то знает…

– Ада Игоревна! Что было, то прошло, я вас простила. Только хочу знать: вы общались с Ирой Зябликовой, нашей дальней родственницей, перед тем, как она пропала с моим ребенком? Может быть, она вам говорила, куда собирается уехать, делилась своими планами… Ада Игоревна! – я сглотнула. – Вы уже старая женщина, не берите греха на душу – ответьте мне на этот вопрос. Прошу вас. Даже если между нами и были какие-то в прошлом ссоры и обиды – самое время забыть о них. Ада Игоревна! – и я с мольбой посмотрела на нее. Я была готова говорить что угодно, только бы она сказала мне, где мой сын.

Она склонила голову набок и внимательно рассматривала меня.

– Похорошела. А была заморыш, – вздохнула она. – Ни рожи ни кожи. Такая же, как твоя мать. Я сразу на твоего отца нацелилась, когда приехала в этот город. Одна с сыном. Муж умер от алкоголя. А твоя мать стояла между мной и им… Мы стали любовниками. Как-то Александр обмолвился, что у нее слабое сердце и Маше нельзя нервничать. Я поняла, что надо делать… Как-то мы занимались с Сашей любовью в его рабочем кабинете. А до этого я попросила одну знакомую сделать твоей матери анонимный звоночек и популярно растолковать, чем ее муж занимается и где. Как я и рассчитывала, эта курица примчалась сразу и, увидев нас, cхватилась за сердце. Что мне и требовалось. Саша был неутешен и чувствовал себя виноватым. Но мне удалось убедить его, что это жизнь виновата, а не он. Прошлого не воротишь, и надо жить дальше. Через три месяца мы поженились, и я въехала к вам в дом. Как же я тебя ненавидела! Потому что Саша трепетно относился к тебе, любил свою доченьку, и я сделала все, чтобы твоя жизнь в собственном доме стала невыносимой. Через два года ты уехала в Москву, а еще через год – вернулась с ребенком. Я не знала об этом, пока случайно не столкнулась с Иркой в магазине. Она кинулась ко мне в надежде выклянчить денег на выпивку и рассказала все, надеясь разжалобить… И тогда у меня созрел план…

Я отступила назад и упала бы, если бы Витя не поддержал.

– Я посоветовала Ирке отдать ребенка в детдом. Ты, мол, собираешься совсем его повесить на нее. А в детдоме ему будет лучше… Я согласилась помочь ей, дала денег на выпивку и вызвалась сопровождать ее в детдом.

Ближе к вечеру мы поехали туда. Ирка волновалась и переживала, все порывалась вернуться домой, но я удержала ее. Часа три ехали – измотались.

Ребенка мы подкинули к самым воротам и поехали обратно. Дорога шла лесом, и здесь Ирка совсем расхныкалась и стала говорить, что зря она в это ввязалась, завтра, мол, позвонит тебе и все расскажет. Ты приедешь и заберешь ребенка… И все такое в том же духе. Сплошные сопли. Я сказала, что устала, и мы сели отдохнуть. Я сделала вид, что направилась в кустики по нужде, и, взяв первый попавшийся камень под ногами, вернулась и шарахнула им Ирку по затылку, которая сидела ко мне спиной. Та сразу обмякла…