Искуситель, или Весь мир к моим ногам

– Мы тут с одним моим знакомым, бывшим одноклассником, Витей, в связи с захаровским делом накопали кое-что. Архив того самого интерната, c детишками которого он резвился. Мне надо найти в нем одну важную информацию. – Даже Вике, cвоей старинной приятельнице, я бы не смогла доверить тайну о пропавшем сыне. Во всяком случае, пока. – Мне нужна твоя квартира как место хранения этого архива. У меня держать его опасно. Меня пасут. Ты можешь выручить меня, оставить ключи? Мы бы с Витей у тебя все спокойно просмотрели…

– Без проблем. – Вика кинула мне ключи. – Лови!

Дорогой обратно я слушала радио, музыка отвлекала меня от мрачных мыслей. Я управилась за полтора часа и, поставив машину на то же самое место, что и в прошлый раз, cделала глубокий вздох. Теперь нужно найти часовню и Витю, и тогда мы сможем перетащить коробки в Викину квартиру. И надо успеть это сделать до наступления темноты – не ночевать же в лесу.

Я шла бодрым шагом, cмотря на свои зарубки. Пару раз я похвалила себя за предусмотрительность: без этих отметин я бы проплутала гораздо дольше, а так у меня были верные ориентиры. Я почти бежала – меня гнал вперед страх и желание поскорее увидеть Витю, его улыбку и услышать его мужественный, чуть хрипловатый голос: «Ну как ты, маленькая?» – или что-то в этом духе…

Это был первый в моей жизни мужчина, для которого я была не железная Ольга Варфоломеева, не успешная и известная телеведущая, а просто любимая женщина, первая любовь…

Вздох застрял где-то в груди. Мы часто ждем от жизни чуда и проходим мимо того, что нам предлагает судьба. Однажды, очень давно, я уже прошла мимо него, мимо чудесного парня, c которым я могла бы прожить долгую жизнь и быть счастливой. В этот раз я не собиралась упускать свой шанс. Я готова была вцепиться в него обеими руками. Я не была влюблена в Витю, но мне хотелось впервые в жизни опереться о надежное плечо и жить так, как об этом мечтают миллионы женщин: «Жить за ним, как за каменной стеной».

Я так торопилась, что в одном месте споткнулась и подвернула ногу. Боль была не сильная, но требовалась передышка. Я опустилась на землю и почему-то расплакалась. Только сейчас я обнаружила: как же у меня ноют ноги. Гудят и саднят, и я, кажется, не смогу больше сделать и шагу. Был бы Витя рядом, он бы помассировал мне ноги, и боль бы прошла. Но Вити рядом нет… Я стянула носки и стала сама энергично массировать ступни, разминать пальцы. Потом потерла щиколотку, которую я только что растянула, споткнувшись. Боль постепенно стихала. Солнце уже клонилось к горизонту, и макушки елей были золотисто-ржавые. Скоро стемнеет, испуганно подумала я и поднялась. Идти я смогла, правда, не быстрым шагом. Легкая боль простреливала щиколотку, а мне следовало поторопиться, ведь в мои планы не входило остаться здесь на ночевку.

Бело-серая стена часовни мелькнула, как и в первый раз, неожиданно. Я рванула на просвет и напоролась на кусты разросшегося малинника. В прошлый раз малинник остался в стороне. Я подняла ветку. Она была вся снизу доверху усыпана темно-бордовыми сочными ягодами – такой крупной и аппетитной может быть только лесная малина, спокойно созревшая в тишине и прохладе. Садовая всегда более мелкая и червивая. Я хотела крикнуть Вите, что я уже здесь, но почему-то остановилась – полакомиться малиной. Я торопливо снимала с ветки ягоды и отправляла их себе в рот. Они таяли во рту, оставляя прохладный кисло-сладкий, ни с чем не сравнимый вкус лета.

Ощипав несколько веток, я снова пошла вперед, предвкушая встречу с Витей и те слова, которые я ему скажу. Те, которые еще не успела или не хотела сказать. А теперь вот самое время…

Я стремительно вырвалась к часовне и почему-то не увидела знакомой фигуры. Это меня обескуражило. Но потом подумала, что он отошел по «делам» в лесок и сейчас оттуда вынырнет. Я обошла часовню. Дверь в подвал была распахнута, и я заглянула туда. Ничего, кроме сырости и ступенек, уходивших вниз. Сзади послышался звук, похожий на хруст ветки, и я резко обернулась.

– Витя! – негромко позвала я.

В ответ была тишина. Я невольно огляделась. Высокие ели подступали почти к самой часовне. Н-да, место – глухомань. Но мы же с ним договаривались! Куда он делся-то? Мог бы позвонить и предупредить. Хотя куда – позвонить! Сотовые-то разряжены.

Нехорошие предчувствия овладели мной. Я не хотела спускаться в подвал, стояла и медлила.

– Витя!

Я снова обошла часовню и присела на ступеньки. И вдруг какая-то капля упала на меня сверху. Я стерла ее и увидела на пальцах кровь.

С приглушенным криком я вскочила с места и задрала голову вверх. Там, на перекладине, болтался Витя. Лицо было в ссадинах, ноги стянуты, шея нелепо вытянулась, мышечные ткани разорвались, и голова почти отделилась от туловища. Изо рта вывалился язык, а глаза вылезли из орбит.