Искуситель, или Весь мир к моим ногам

– Богато живете, – заметил шофер.

Это замечание мне не понравилось, но я промолчала.

– Я пойду с вами, – cказал мужчина.

– Я вам это и предлагала.

В лифте водила опустил глаза вниз, а потом вскинул на меня.

– Вот что, дамочка, ты мне про бандитов не заливай. Видал я таких. Поехала кувыркаться с любовником на поляночке, и чего-то вы с ним не поделили, и он тебя маленько приложил. Я могу подтвердить твои слова насчет нападения, только за это мне штуку баксов отваливай. А иначе скажу, что в овраге валялась со своим хахалем.

Я задержала вздох. Когда меня припирают к стенке, я становлюсь отчаянной. Кроме того, после сегодняшнего инцидента вряд ли меня можно было напугать элементарным шантажом. Ярость, поднявшаяся во мне, требовала выхода. Я приблизила свое лицо к мужику.

– Вот что, дядечка, ты меня на понт не бери. Себе дороже. Я попала в бандитскую разборку. Усек? Потому что сама к ним причастна. Я с тобой хотела по-хорошему рассчитаться за то, что ты меня довез. А если ты будешь мне здесь всякие условия выдвигать, то не только денег лишишься, но и некоторых частей тела. Я понятно говорю?

Он побледнел, и глаза его забегали по сторонам.

– Да я чего, да я так, – забормотал он. – Все нормально.

– То-то и оно, – выдохнула я.

Дмитрий открыл мне дверь.

– Оля… – начал он и замолчал, увидев мужика.

– Поговорим потом. Заплати дяде три тысячи рублей…

– А что…

– Дим! Все – потом!

– Да-да. – Он скрылся в недрах квартиры и вышел оттуда с деньгами в руках.

– Вот. Возьмите. Спасибо.

– Спасибо ему говорить не за что. Пусть проваливает поскорее, а то я за себя не ручаюсь.

Взяв деньги, мужчина ретировался, и когда за ним закрылась дверь, я бессильно сползла по стенке.

– Дим… На меня напали, и я чудом осталась в живых. Дим… я не знаю, как я со всем справлюсь… Помоги мне…

Он стоял и смотрел на меня сверху вниз, и только сейчас я заметила, какое у него серьезное выражение лица.

– Что-то случилось?

– Да. Я тебе звонил, но ты была «недоступна».

– Телефон остался в машине, которую я бросила на шоссе. Так что ответить не могла – извини… И что ты хотел мне сказать?

– Даша…

– Да? – Я поднялась, чувствуя, как у меня обрывается все внутри. – Что с ней? Говори!

– Ее похитили. Сегодня. Позвонили и сообщили телефон, по которому можно с ними связаться. При этом прибавили, чтобы ты не смела обращаться в полицию, иначе Дашку убьют.

– Господи! Дима! – Я стояла и слушала стук своего сердца. – И что теперь делать? Что они сказали? Кто говорил? – Я незаметно перешла на крик.

– Говорил мужчина. Он сказал, чтобы ты вернула кассету.

Я снова опустилась на пол.

– Ублюдки! – прохрипела я. – Это Захаров! Подонки. Да пусть подавятся кассетой, лишь бы вернули нашу Дашку.

– Я тебя предупреждал насчет Захарова, – тихо сказал муж. – А ты меня не послушалась.

– Да. Дим… я ошиблась. Старая прожженная журналистка не рассчитала свои силы. Знаешь, мне хочется купить пистолет и покончить с Захаровым. Может быть, ему позвонить и все выложить как есть, а?

– Этим ты только усугубишь ситуацию, – торопливо сказал муж. – Он вообще может подать на тебя в суд за клевету. А тем временем Дашка…

– Я все поняла, – мой голос упал почти до шепота. – Я сейчас им позвоню и отдам кассету. Сию минуту. Только дай, пожалуйста, воды попить. Все в горле пересохло.

Дима принес воду и посадил меня на табурет в коридоре.

– Когда он позвонил?

– Кто?

– Ну… похитители. Как это вообще случилось?

– Где-то два с половиной часа назад позвонили. Дашка возвращалась от Инны Переверзевой, cвоей подружки. И по дороге домой ее… – муж замолчал.

– Оперативно прореагировали! – присвистнула я.

– Что?

– Это я сама с собой разговариваю.

По моим расчетам получалось, что, пока я блуждала в лесу, они похитили Дашку, после того, как убедились, что я удрала от них в неизвестном направлении. А поймать меня они не смогли. Поэтому и отстали. Потому что, кроме плана «А», у них еще имелся и план «Б».

– Оль! Позвони им и отдай кассету! А то я за Дашку волнуюсь.

– А я что, не волнуюсь?

– Она все-таки моя дочь, а не твоя.

Этого я уже выдержать не смогла. Боль, cтрах, усталость, отчаяние, тревога за Дашку сделали свое дело, и я с размаху залепила мужу пощечину.

Он стоял и смотрел на меня злыми глазами.

– Прости, – выдавил он.

– В качестве временного перемирия сойдет. Дашка и моя дочь, – c нажимом произнесла я. – И прошу не забывать об этом.