Искусительная маленькая воровка

– Потому что кто-то нанял тебя, чтобы ты убрал меня, – кто-то слишком слабый и трусливый, чтобы сделать это самому. Наняли сопляка выполнить грязную работу. Что ж, позвольте мне открыть вам маленький секрет, ребятки. О том, как устроен этот мир. Мелкота, выполняющая приказы мальчиков побольше, обычно долго не живет. Пищевая цепочка, если вы проходили это в школе, – он смотрит на меня. – Тебя уже ждут в темном углу, парень.

Я тихо смеюсь, проводя языком по кольцу в губе.

– Тут ты прав. Меня кое-кто ждет, и я собираюсь ввести тебя в курс, кто именно, но не раньше, чем мы здесь закончим. Не раньше, чем я получу от тебя то, что хочу.

Он молчит несколько мгновений, а потом задает вопрос, которого я так долго ждал:

– Чего ты хочешь?

– Все просто, – склонив голову набок, я ухмыляюсь и говорю: – Твою дочь.

Тишина. Я бы даже сказал – оглушительная тишина.

Райо Ревено смотрит на меня, затем из него вырывается издевательский смех, перерастающий почти что в истерический. Я жду, когда закончится это маленькое представление.

– Э, парень, да ты еще больший любитель, чем я подозревал, – говорит он наконец.

Когда я поднимаюсь на ноги, он чуть прищуривается. Отвожу от него взгляд и подхожу к стене справа от него. Знаю, что он следит за мной, и знаю, что по его спине пробегает холодок. Когда я касаюсь стены в нужном месте, один из камней сдвигается вниз и появляется маленькая панель с кнопками.

Чего только не купишь за деньги.

Набираю пароль, и стена исчезает, показывая еще одного моего гостя. Его взгляд останавливается на Райо Ревено, затем начинает метаться.

Проделываю те же манипуляции у другой стены, готовясь к следующей части моего спектакля – той, которую я так долго ждал. Я ведь заслужил медаль за выдержку, да?

В поле зрения появляется еще один фигурант, и выглядит он, чего уж там, не очень. Пару раз он дергает головой, прежде чем ему удается ее поднять. Бросив взгляд на гостя номер два, он вроде как чувствует облегчение, которое быстро сменяется паникой.

Цепи Райо Ревено, черт возьми, сходят с ума, и для меня это самая сладкая музыка. Всегда такой хладнокровный, он не может скрыть потрясения.

Я наблюдаю за каждой его эмоцией: шок переходит в замешательство, затем в неуверенность, и он наверняка задается вопросом: может быть, это какая-то уловка? Когда его взгляд останавливается на том, кто слева, его волной накрывает ярость. Ну что же, я очень, очень доволен. Я приготовил вкусное блюдо для него. Блюдо мечты. Потому что, если и есть кто-то, кто хочет перерезать горло ублюдку, так это отец девушки, к которой он осмелился прикоснуться и оставить синяки. Он угрожал ей, грубо схватил ее, отчего на идеальной кремовой коже остался след в форме грязных пальцев.

Пальцев… которых у него больше нет – маленький факт, который его отец, он справа, только сейчас осознал.

Грудь Отто Хеншо вздымается, он мечется и пытается кричать с кляпом во рту. Широко раскрыв глаза, он осматривает своего единственного наследника.

– Да расслабься ты, – смеется Хейз. – Всего лишь несколько фаланг.

Мой взгляд скользит по Оливеру, по кровавым обрубкам на правой руке, той, что касалась ее, по отметинам, оставленным раскаленным прутом, – они имитируют ее синяки, по дорожки крови на груди. Выглядит он хреново, да. Что неудивительно. Но вообще, я поил и кормил этого гаденыша, чтобы он не сдох, а в качестве антисептика лил на него спирт, зная, что боль станет еще сильнее.

Поделом ему.

Отто смотрит на Ревено, надеясь увидеть в его взгляде искру поддержки, что-то, что даст ему надежду на то, что всесильный босс как-то вытащит их отсюда.

Как и я и ожидал, когда мои глаза возвращаются к отцу Роклин, его взгляд ничего не выражает – он просто смотрит на старшего Хеншо, и тот, не выдержав, отворачивается.

Я достаю из кармана нож, подхожу к Оливеру и выкидываю лезвие. Тот тихо повизгивает, что тешит моего внутреннего демона. Пощекотав острием шею, бью его рукояткой, и говнюк оседает.

Направляюсь к Отто, перекатывая нож между пальцами и наслаждаясь тем, как сжимаются его мышцы.

Встаю перед ним.

– Несколько месяцев. Ты потратил несколько месяцев, выискивая любую деталь, которая могла бы привести тебя к одному-единственному выводу, и ты был уверен, что придешь к нему. Итак, ты планировал это.

Хеншо начинает дрожать в своей шелковой пижаме, в которой я вытащил его из постели.

– Ты ведь знаешь, о чем я говорю, не так ли, хитрый засранец?

На секунду оглядываюсь на Ревено, чтобы проследить за его реакцией, но тот верен себе – его лицо ничего не выражает.

Снова смотрю на Хеншо.

– Могу поспорить, тебе было бы интересно заключить со мной сделку, чтобы соскочить с крючка. И ты ведь, наверное, боишься, что я закатаю твоего парня в бетон?

Бросаюсь вперед и подношу лезвие к его лицу. Он отшатывается.

– Стой смирно, ублюдок, или лишишься губ, которые ты так хорошо умеешь раскатывать, – предупреждаю я, вдавливая кончик лезвия в щель между его губами.

Вены на его шее вздуваются, когда маленькие красные бусинки скатываются по подбородку. Вращаю лезвием, срезая кляп. Он задыхается, сплевывая кровь.